Д. Нельсон - Турецкий горошек
Елка почти готова, и Питер вдруг вспоминает о компакт-диске, который купил в прошлом году под Рождество. Он откопал его и включил негромкую фоновую музыку. Но когда начинается «Владыка бала», он прибавляет звук. И мы вчетвером кружимся в этом танце по гостиной. Закрыв глаза, я вспоминаю прошедший год.
Музыка заканчивается, и Питер нежно и долго целует меня. Я едва не задыхаюсь от переполняющей меня нежности, смешанной с сексуальным возбуждением и, лишь сглотнув пару раз, восстанавливаю дыхание. Мы отстраняемся и, испугавшись нахлынувших чувств, смотрим друг на друга. Время промедления закончилось.
– Я остаюсь, – говорю я. – Я знаю, чего мне хочется. Мне хочется быть с тобой.
Питер подводит меня к телефону. Набрав мой номер, он протягивает мне трубку. Джуди и Марк выходят на кухню, чтобы извлечь вторую порцию печенья из духовки.
– Привет. – У Дэвида сонный голос.
– Это Лиз. – Приветствовать его было не обязательно.
– Ты где?
– В городе.
– Дом смотрится потрясающе.
Я вдохнула и выпалила слова, которые так долго не могла произнести:
– Дэвид, я хочу развод.
– Что ты сказала?
Я повторяю эти слова медленно. Во второй раз получается легче. Питер кладет руку мне на плечо. Я прислоняюсь к нему спиной.
– Прекрати свои шуточки, Лиз. Это не смешно, – говорит Дэвид.
– Я не шучу. Я не приду домой сегодня. Позже я заберу мои вещи.
– В данном случае одностороннее решение недопустимо. Если тебе что-то не нравится, мы можем обсудить все спокойно, – говорит он.
– У меня нет сейчас настроения говорить об этом. Я не приду сегодня домой, но мне не хотелось, чтобы ты волновался. Все, я вешаю трубку.
Мои руки дрожат. Питер подводит меня к дивану, и мы садимся. Он обнимает меня, а я начинаю плакать. Положив мою голову к себе на плечо, он поглаживает мои волосы. Джуди и Марк незаметно уходят домой.
Опять звонит таймер, сообщая, что готова очередная порция сладких украшений. Питер отходит от меня только для того, чтобы вынуть поднос из духовки; он даже не стал снимать с него пряники.
Елка почти наряжена, если не считать двух последних порций печенья.
– По-моему, у нас получилась самая красивая елка, которую я видел в жизни, – говорит Питер.
Я соглашаюсь.
– И ты очень красивая, даже в слезах.
Я так не считаю, но не пытаюсь его разубеждать. Я начинаю что-то быстро говорить, но он закрывает мне рот поцелуем.
Глава 9
Сказать «Я хочу развод» в конце концов оказалось нетрудно, особенно по телефону. Повесив трубку, можно чудесным образом закончить слишком трудный разговор. Благочестивая трусость – это своеобразная религия, насколько я понимаю.
Терпение Питера подводит его к порогу святости. А оно действительно необходимо ему. Меня признали бы невменяемой в любой психиатрической клинике нашей страны. На протяжении всех выходных мои слезы чередуются со смехом, облегчение – с терзаниями и чувством вины.
Изведя на вытирание постоянно промокающего носа все запасы косметических салфеток, я перешла на туалетную бумагу. Она прекрасно подходит для этой цели. В студенческие годы я обычно пользовалась только туалетной бумагой. И на похоронах моего дяди, несмотря на то, что мама изящно шмыгала носом в белоснежный платочек, расшитый красными розочками, я разматывала ленту рулона туалетной бумаги. Позже она заявила, что мое поведение оскорбило ее чувства.
Мысли о маме вызывают у меня очередной приступ слез. Если ее оскорбляла туалетная бумага, то что она скажет, когда сообщу ей о моей последней выходке? Я так укрепилась в сознании собственной виновности, что не звонила ей со времени ее прибытия в Аризону.
Питер терпеливо выслушивает меня, поддерживает, успокаивает; короче говоря, делает все возможное в пределах человеческих сил для моего успокоения. Я несу бред, перескакивая со смеха на слезы, а он приносит мне чай и играет роль «адвоката дьявола», соглашаясь или возражая, в зависимости от того, что кажется ему подходящим для меня в данный момент.
Он не устает повторять: «Если бы ты…» – и предлагает целую кучу вариантов на выбор. Я отметаю все. Он всячески ублажает меня. Я ему это позволяю.
Уже больше часа он старательно делает мне массаж, с головы до пяток, пытаясь расслабить мои напряженные мышцы. В промежутках между разнообразными процедурами подобной терапии он еще ходит на работу, хотя Мухаммед отработал за эти выходные много сверхурочных часов, отпуская Питера ко мне.
Всякий раз, когда мой любимый возвращается из своего киоска, он обнаруживает, что у меня появляются новые причины для терзаний. Хуже всего то, что я сама понимаю, что они не стоят и выеденного яйца.
В воскресенье к вечеру мне все-таки удается вывести его из себя, и он резко обрывает меня:
– Довольно! Я сдаюсь.
За все время нашего знакомства я всего пару раз слышала, чтобы он повышал голос. С поднятыми руками он идет к телефону. Этот забавный телефон сделан в виде мультяшного кота Гарфилда.
Не говоря ни слова, он протягивает мне трубку. Я озадаченно перевожу взгляд с телефона на Питера. Он говорит:
– Если тебе хочется уйти, позвони Дэвиду. Он пока не знает, что ты ему изменила. Наверняка он думает, что у тебя просто критические дни или что-то в этом роде.
Я молчу.
– Давай же. Ты можешь изменить свое решение, если хочешь.
Внезапно я начинаю смеяться. В его предложении есть нечто комичное, но не абсурдное. Невозможно было серьезно отнестись к тому, что мне придется унижаться перед моим мужем, говоря с ним с помощью мультяшного кота, которого я подарила своему любовнику. Кроме того, этот телефон оказался каким-то дефективным, и по нему плохо слышно. Кроме того, я не хочу никуда возвращаться. И кроме того, я хочу жить с этим самым вероятным отцом моего ребенка. Я укладываю Гарфилда обратно на его тельце.
– Прости меня, я вела себя как идиотка, – говорю я.
– Извинения приняты. Я хочу, чтобы мы стали семьей, но только если ты тоже этого хочешь.
– Я хочу, – говорю я.
– Отлично. С этим мы разобрались. – Питер бросает взгляд на часы. – Тогда давай-ка посмотрим «Бостонского копа».
Что я слышу, мне даже не верится. Я, образно говоря, сижу у самого большого разбитого корыта в моей жизни, а мой чуткий представитель Нового Поколения, без пяти минут святой, желает, видите ли, посмотреть телевизор? Что ж, почему бы и нет? Ведь я все выходные выпускала пары, теперь пусть и Питер немного расслабится. Мы уютно устраиваемся на диване, посматривая на начальные титры.
Во время рекламы я с удовольствием осознаю, что могу вести себя с Питером совершенно свободно, оставаясь самой собой. До сих пор, общаясь со знакомыми, я неизменно должна была напяливать какую-то маску. Такое простодушие соблазнительнее всех роз, сладостей, духов или даже самого страстного секса в мире.
