Сьюзен Андерсон - Танец теней
— Он прямолинейный сильный мужик, крошка, поэтому тебе не придется потеть. О, Мэнди, я действительно слышу, как он шепчет тебе на ушко, что любит это.
— Какая мерзость. И вероятно, если я точно не исполню его инструкций, он уберет свой инструмент обратно и выгонит меня вон.
— Интересный поворот мысли, Аманда. Ты делаешь успехи.
Аманда содрогнулась всем телом.
— Можем мы сменить пластинку, пожалуйста? Это уже действует мне на нервы.
Ронда с удовлетворением взирала на полыхающие огнем щеки Аманды, и не стала продолжать свои сексуальные экскурсы. Разговор дальше протекал совсем непринужден но. Беседа трех подруг хотя и была бессодержательной, но они весело смеялись, и настроение Аманды значительно улучшилось. Она уже забыла о душевном разладе, с которого начинался этот день, а к тому времени, когда Ронде и Джун надо было возвращаться в кабаре, все ее проблемы вроде бы остались где-то позади. Но Аманда была почти уверена, что депрессия вернется, если она отправится сразу же домой, но не найдет там себе лучше занятия, как только описывать круги по квартире. Она решила остаться здесь и рискнуть двадцатью долларами на игральном столе. Она покидала заведение в полночь с несколько странным ощущением и тридцатью семью долларами выигрыша. Это не была бог весть какая удача, она знала, но настроение у нее поднялось. Однако, все же приятно было выпить за чужой счет и выиграть несколько долларов в карты. Покидая казино, она решила немного пройтись по парку, чтобы освежиться после выпитого.
Когда Аманда подходила к ограде своего сада, она услышала тявканье Эйса из апартаментов Маклофлина. Ее слегка знобило от прохладного ночного воздуха. Как всегда, перемены в погоде в Рено были непредсказуемы. Было солнечно и тепло, когда в полдень она выходила из дома, да и ей показалось, что не стоит брать с собой жакет. Как назло, к вечеру температура упала почти до сорока градусов <По Фаренгейту>. Конечно, в том ничего не было необычного, но она все же испытывала чувство досады. Ну хорошо, философски решила она, наконец, во всем есть своя выгода. В голове на холоде у нее совершенно прояснилось. И какое наслаждение ожидает ее дома — в горячей ванне. О, да. Она улыбнулась от предвкушения горячей ванны с нежными капельками воды, бегущими по телу.
Выйдя из почти полного мрака на яркий свет, ослепленная Аманда осторожно продвигалась вперед, но неожиданно натолкнулась на чье-то большое мощное тело. Чья-то рука сжала ее запястье, и от страха она остро ощутила холодок внутри живота. Ужас от мысли, что она попалась в лапы маньяка, парализовал все ее тело. Вначале она не могла даже пошевелиться и только пыталась открыть рот, чтобы закричать. Аманда отчаянно надеялась, что Маклофлин дома и услышит ее призыв. Но как только она подумала об этом, тяжелая ладонь накрыла ее рот, не дав ей издать и звука.
От паники Аманда почти потеряла рассудок. Она впилась зубами в эту ладонь, попыталась действовать коленом, царапалась. Но он был очень мощный, слишком мощный. Он развернул ее спиной и прижал к своему телу. Теряя последние силы, она пыталась лягаться и вырваться из стискивающих ее железных рук. В конце концов ее глаза стал покрывать мрак. О, Боже. Неужели она умрет, как Марианна и две другие танцовщицы? Ее дыхание почти прервалось и потребовалось некоторое время для того, чтобы она наконец узнала рядом прозвучавший голос:
— Это Маклофлин, мисс Чарльз, Маклофлин.
Тристан убрал руку и освободил ее рот, но он не собирался отпускать ее, прежде чем она окончательно узнает его. Судя по тому, что Аманда продолжала отбиваться, было ясно, что она еще не разобрала, с кем имеет дело. Он слегка встряхнул ее.
— Аманда, успокойся, дорогая, это только я, Маклофлин.
Маклофлин? Это был Маклофлин? Только что она хотела звать его на помощь, а он вдруг ни с того ни с сего так ее напугал. Хорошо, что у нее не приключился сердечный приступ! Один палец Тристана попал ей в рот, когда он попытался погладить ее, чтобы успокоить, и она сильно его укусила.
— О, черт! — Тристан наконец отпустил ее. — Зачем вы это сделали?
Аманда сразу же превратилась в настоящую фурию. Она замахнулась на него, но наткнулась на его железную руку, и он проворно уклонился. Разъяренная всем, что он с ней проделал, Аманда хотела пустить в дело все свои десять пальцев с острыми ногтями, собираясь расцарапать Тристану лицо.
— Ты ублюдок, вшивый, вшивый ублюдок! — она стиснула зубы, и красные пятна гнева пошли у нее по щекам.
Тристан схватил Аманду за оба запястья и с силой прижал ее руки к телу.
— Что, три тысячи чертей, вы делаете в саду в такой поздний час? — жестко спросил он.
Он перехватил оба запястья одной рукой и нежно вытер другой слезы на ее щеках. Дьявол, он совсем не хотел причинять ей боль, но, подумав о том, как легко она потеряла присутствие духа, наконец понял, что в сумерках вполне мог сойти за убийцу. Его обычное напряжение постепенно испарилось уже во время их борьбы. Осторожно он отпустил ее руки, и Аманда с гневом произнесла:
— Проклятье, это мой собственный сад, и я, черт возьми, гуляю в нем для собственного удовольствия, когда захочу, — Аманда зло сплюнула и отбросила с лица волосы. — Как вы посмели со мной так поступить, как вы посмели!
— Я отважусь на еще большее, если увижу, что вы снова подвергнете себя подобному риску, милочка! Я, черт возьми, положу вас на свое колено и отшлепаю по симпатичной маленькой попочке так, что вы не сможете сидеть!
— О! — Аманда уставилась на него, пораженная его угрозой. — Меня и так смертельно тошнит от того, что вы все время хватаете меня своими ручищами и вам незачем меня лишний раз убеждать…
— Так, — прорычал он. — Если вы не хотите, чтобы я лишний раз хватал вас руками, держитесь подальше от темных углов. И еще одно — почему не зажжены фонари в углах вашего сада? Маньяк, возможно, уже охотится за вами, а у вас тут только дорожка освещена, а во всем остальном саду темно, как в шахте. Я требую, чтобы вы предприняли все меры безопасности немедленно.
— Вы хотите, вы хотите! Кем вы себя считаете, Маклофлин, моим папочкой? Тристан был в бешенстве:
— Вашим папочкой?! — прорычал он. Молниеносно его огромная ладонь погрузилась в ее волосы и обхватила череп так, что у нее даже перехватило дыхание. — Вашим папочкой? — он показал ей, что он не какой-нибудь пожилой брюзга, выговаривающий своей дочери. — Скажите, милая, ваш папочка когда-нибудь так делал? — и его голова стала надвигаться на ее лицо.
Неужели он собирается сейчас поцеловать ее?
И это после того, как он только что заставил ее почувствовать себя почти несовершеннолетней и чуть было не намочить от страха в штанишки. Проклятье!
