Дона Воэн - Все имеет свою цену
Хэллоран услышал, как где-то далеко что-то кричала Шейла.
— Заткнись, женщина! — прогремел Киф. — Что он мог бы сделать, если бы был здесь? Только взбаламутил бы всех.
Киф бросил трубку, и Хэллоран прислонился спиной к стене. Дорин. Она еще совсем ребенок. Рано ей думать о замужестве. Если бы он был там, она послушалась бы своего дядю Пата.
Лицо Хэллорана посуровело. Он бы и был там, если бы его не вызвали, чтобы встретить Сандру. Что за зловредная девчонка! А теперь вот, полюбуйтесь, что она сделала с его семьей.
* * *Сандра лежала на кровати. Прошло три недели с тех пор, как ее выгнали из школы. И она начинала сожалеть об этом. Она надеялась, что у Уэсли и Ноэла найдется для нее время, но они были слишком заняты работой в «Вейл энтерпрайзиз». Когда Сандра была маленькой, она, бывало, жалела своих двоюродных братьев из-за того, что их отец погиб на войне. Но теперь дядя Тру, по-видимому, считает сыновей своей сестры-близнеца своими детьми.
До Сандры доходили сплетни о том, что у дяди Тру любовная связь с ее матерью, но она бывала в их обществе миллион раз, и они, казалось, были увлечены не столько друг другом, сколько каждый своим делом. К тому же оба они были стары для этого. Матери было почти тридцать шесть, а дядя Тру был на десять лет ее старше. Как и тетя Алекс, конечно, но она всегда выглядела моложе своего возраста. Если бы дядя Тру не отослал отца в Европу, тетя Алекс сейчас была бы здесь и у Сандры была бы возможность немного поразвлечься, а не сидеть здесь, в этой скучной квартире. Жизнь так несправедлива, думала она. Алекс следовало бы быть ее матерью, а не тетей.
Сандра потянулась к телефону, не потрудившись посмотреть на часы, и заказала разговор с виллой на юге Франции.
— Боже мой! — воскликнула тетя Алекс, когда служанка наконец ее разбудила. — Ты знаешь, сколько сейчас времени?
— Я хочу приехать к тебе, — сказала Сандра. — Пришли мне денег на авиабилет до Ниццы.
Алекс громко зевнула.
— А как же школа?
— Какая из них?
— Что такое?
— Та, где я училась? Или та, в которой я буду учиться? Меня выгнали из Веллингтона за мошенничество.
— О Господи, Сандра!
— Они ошиблись, тетя Алекс. Я не стала бы...
— Именно так обычно говорили мальчики.
По непонятной причине Сандра почувствовала гордость. Потом сочла своим долгом защитить двоюродных братьев.
— Они уже не мальчики, тетя Алекс. Они мужчины. Ноэлу будет двадцать пять, а Уэсли...
— Ради Бога, Сандра. Совсем не обязательно будить меня, чтобы напомнить, что у меня такие взрослые дети. — Она пробормотала что-то, но Сандра не расслышала.
— Ты не одна, тетя Алекс?
— Я поверю, что ты стала взрослой только тогда, когда поймешь, что такие вопросы задавать не следует. Где твоя мать?
— Кажется, в Париже, — сердито сказала Сандра. — Но я не собираюсь ей звонить.
— Пожалуй, я не стала бы этого делать. И уж наверняка не стала бы ее спрашивать, одна ли она в постели. Твоему дяде Тру это могло бы не понравиться.
«Так, значит, это правда?» — думала Сандра. В тишине дома она прислушалась к шумам на трансатлантической линии связи.
— Вижу, что ты не знаешь, чем себя занять, дорогая. Но у меня есть изумительное решение твоей проблемы.
Фальшивая задушевность ее тона подсказала Сандре, что, каким бы ни было это решение, оно не придется ей по душе.
— Так ты пришлешь мне деньги на билет?
— Ты знаешь, как мне хочется, чтобы ты была со мной, но если я разрешу тебе приехать, это будет эгоистично с моей стороны. Разве можно думать только о моих собственных интересах, а не о твоем благе! Нет, то, что тебе нужно, находится там, в Нью-Йорке.
— Надеюсь, не школа? Кто же ходит в школу, которая находится в большом городе?
— Решать проблему подыскания новой школы для тебя я предоставлю твоей матери. Нет, я имею в виду ее карликовую компанию. — Тетя Алекс презрительно фыркнула, показывая тем самым, что она думает о «Косметической продукции Гизеллы Дюран». — Мне пришлось немало потрудиться, но благодаря этому часть компании со временем будет принадлежать тебе. Я знаю, что сейчас ты не испытываешь чувства благодарности, но придет день...
— Что я, по-твоему, буду там делать? Развозить по домам косметику?
— Я хочу, чтобы ты изучила все об этой компании — снизу доверху. Когда-нибудь ты будешь управлять ею. Ты должна стать достойной этой обязанности.
— Но...
— Бери пример с Ноэла и Уэсли, — сказала ей тетка. — Разве их могло заинтересовать кораблестроение? Это скорее подходит Тру. Но они знают, что когда-нибудь они все это получат в наследство, и поэтому изо всех сил стараются изучить все, что связано с этим делом.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы я лучше приехала к тебе? — жалобно спросила Сандра, понимая, что все доводы у нее иссякли.
— Я очень хотела бы. Но я должна думать о твоем будущем, как это делала всегда. Ты должна обещать мне, что заставишь себя тоже подумать об этом.
— Обещаю.
— Не пора ли уже сегодня предпринять какие-нибудь решительные шаги, а?
— Пора. Ты будешь гордиться мной, тетя Алекс.
— Я уверена в этом, дорогая. А теперь спокойной ночи.
Едва повесив трубку, Сандра вскочила с постели и перерыла весь свой гардероб. Интересно, как должен быть одет молодой, перспективный управляющий косметической фирмы?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Гизелла, все еще в неглиже, вышла на балкон своей парижской квартиры с маленьким зеркальцем в руках. Не обращая внимания на открывающийся вид, она придала зеркалу нужный наклон, чтобы тщательно обследовать текстуру своей кожи при безжалостном солнечном свете. Через несколько недель она еще на один год приблизится к сорока. Она с удовлетворением констатировала, что эта информация еще не оставила неизгладимого следа на состоянии ее кожи.
Как всегда, внезапное осознание того, что прошел еще один год, заставило ее вспомнить о Бенджамине. Теперь ему было бы одиннадцать лет. Гизелла представила его себе светловолосым круглолицым мальчишкой в бейсбольной форме. В основе этого образа лежала увиденная ею несколько лет назад в журнале фотография сына Брайана.
Она убрала зеркальце в футляр и налила себе вторую чашку кофе. Горничная, принесшая поднос с завтраком, оставила открытой дверь в гостиную, и Гизелла увидела, что красные розы, которые доставили вчера вечером, все еще стояли на столе и сквозь листву был виден конверт цвета слоновой кости. Она прочла записку и снова вложила ее в конверт, потому что на нее требовалось ответить. Она отхлебнула кофе из чашки, которую держала в руке, и скорчила гримасу: пока она размышляла над розами, кофе совсем остыл.
