Сандра Мэй - Свидание вслепую
— Клайв, я объяснил тебе, чего хотели эти шантажистки, я вовсе не имел в виду, что это правда…
— Папа, здесь никого чужого нет, кому ты врешь? Да не будь у них повода, ты бы им пуговицы старой не дал, не то что денег или работы. Потом… допустим, КАК-ТО они узнали, что Клайв Финли — сын Макгиллана. Ну и что? Шантажируя дядю Фергюса, угрожать тебе романом со мной? Бред. И вообще вся эта история — бред от начала до конца.
— Но деньги она взяла.
— Взяла. Вот я и думаю, за что на самом деле? Почему ты оказался у нее? Как узнал про нас? И хватит про семейную честь Фергюса Макгиллана, это детский лепет. Может быть, Хелен Стоун чем-то не устраивала лично тебя?
Дерек отшатнулся и смертельно побледнел.
— Я не обязан отчитываться перед тобой, щенок!
— Обязан. Потому что ты разрушил мою жизнь. Потому что ты всю жизнь навязывал мне свои правила. Потому что ты отобрал у меня любимую женщину. Я любил ее, папа. Я и сейчас люблю ее. И мне нужна правда, а не слепое подчинение твоим словам. Слишком много громоздкой лжи, отец. Тогда я был слишком ошарашен, к тому же мы с Хелен немного поссорились, я действовал необдуманно, но с тех пор у меня было время на раздумья. И я говорю тебе, отец: если хочешь, чтобы я к тебе прислушался, говори правду. Хелен Стоун шантажировала тебя?
— Ну… нет. Не совсем. Не она.
— И дядя Фергюс тут ни при чем? Это касалось тебя, ведь так?
— Ну…
— А Хелен понятия не имела, что я — твой сын?
— Откуда я знаю, что ей наговорила старая ведьма…
— И ты решил подстраховаться. От чего? Что за тайну скрывает, не зная того, Хелен Стоун?
— Я не обязан…
— Па-па!
— Хорошо. Ее тетка заявила, что Хелен — ее дочь от меня.
— Что? Прости, трудно разобраться сразу… Хелен — дочь своей тетки от моего отца?
— Ну… да. Она ее сдала на воспитание семье брата, а на самом деле девчонка — моя дочь.
— Я даже не упоминаю о моей маме, заметь. И ты явился к Хелен, чтобы сообщить ей, что она спит со своим сводным братом? И дал ей денег, чтобы она убралась подальше?
— Она тебе сказала…
— Папа, я тебя знаю практически с рождения. Она вряд ли могла бы мне все это рассказать, она-то с тобой не знакома так хорошо, как я. Теперь о главном. Хелен — моя сестра?
— Не знаю!
— Что значит — не знаю? Ты проверял слова ее тетки?
— Мне было не до того, я участвовал в выборах…
— И потому походя разбил счастье двух людей, из которых один — твой сын? Ты станешь великолепным политиком, отец. С твоего позволения…
— Ты куда?
— Домой. Мне надо посоветоваться с одним человеком… И найти Хелен.
— Ты не можешь…
— Вот я как раз могу. Я должен знать правду, и она тоже. Надо расставить все точки, вернуть все долги и вынуть все скелеты из шкафов. Если она моя сестра, я должен иметь подтверждение этому. Если нет — я должен попросить у нее прощения. За твою ложь и за свою слабость.
— Клайв! Вернись!
— Поздно, папа. Я уже в пути.
Через две недели Клайв назначил свидание абоненту 2918.
12
Она собиралась медленно и тщательно. Приняла ванну с ароматическими солями, долго нежилась в ней, потом постояла под контрастным душем — теперь это давалось ей запросто.
Вымыла голову и сделала специальную маску для волос, потом уложила прическу феном.
Заказала в номер легкую закуску, выпила кофе и немного полежала с закрытыми глазами. В шесть начала одеваться.
До «Конкорда» идти минут пятнадцать, у нее полно времени.
Легкими касаниями пальцев надушила виски, мочки ушей, ключицы, чуть сильнее — волосы. Нежный цветочный аромат любимых с юности духов.
Прохладный шелк скользнул легче облака по телу, обнял, стал второй кожей. Нитка жемчуга перламутрово блеснула, оттеняя кожу. Закачались в розовых после фена ушках жемчужные капельки. Настало время макияжа.
Хелен села перед зеркалом, взяла в руки большую кисточку и испытующе вгляделась в свое отражение.
Золотоволосая молодая женщина с широко распахнутыми голубыми глазами смотрела на нее спокойно и немного грустно. Брови вразлет, длинные темные ресницы. Чуть заметная россыпь золотистых веснушек на скулах — дань ранней весне. Коралловые губы полуоткрыты, и за ним — снова жемчуг белоснежных зубов.
Она никогда раньше не задумывалась о том, насколько она красива. Ее красота отражалась только в восхищенных глазах Клайва, остальное не имело значения.
Кисточка широко и мягко прошлась по бархатистой коже. Немного тона, светлая пудра, розовые румяна…
Серые тени тонкими линиями на нижние веки — и глаза стали еще больше, еще бездоннее. Весеннее небо над еще голыми полями и костлявыми рощами. Идти рядом с тобой, касаясь руками, смотреть на одни и те же лужи, на одно и то же облако — вот счастье.
Темные короткие стрелки по верхнему веку, светлые тени под брови. Взгляд становится глубже, выразительнее…
Темнеют от страсти голубые глаза, темные становятся прозрачными, словно воды торфяного озера. Не отводи взгляда, дай мне утонуть в нем, любимый.
Тронуть тушью ресницы, они и так достаточно густые и длинные…
Слезы сверкают на них, слезы счастья, от которого больно сердцу. Быть с тобой, дышать тобой, растворяться в тебе — вот счастье. Ибо что я без тебя?
Губы чуть заметно очертить по контуру, добавить черточку посередине, все — помадой, которая чуть темнее собственного оттенка…
Улыбаются искусанные, припухшие губы, слетают с них то вздохи, то смех, то бессвязные слова, не имеющие никакого смысла и значения, но понятные только тебе, любовь моя.
Я глупа, я слаба, я бесконечно малая звезда в твоей галактике, но зато я сияю только для тебя, и этот свет тебя хранит и ведет сквозь тьму, а для меня тьма — там, где нет тебя.
И снова кисточка гладит лицо, задумчивое, красивое лицо женщины, в чьих глазах живет тоска.
Твои жесткие пальцы гладили нежнее. И в глазах моих не было тоски — только счастье без конца, только свет звезд и сияние росы, и ты был всем — росой, облаком, россыпью драгоценностей, плеском воды, глотком воздуха, смыслом и сутью, пока я была — твоя.
Красивая женщина с грустными глазами смотрит на свое отражение и не видит его. Видит она совсем другое…
Мокрая, дрожащая, с обвисшими прядями волос, облепленная прозрачной тканью, закутанная в теплый свитер Клайва.
Распаренная, розовая, душистая и пушистая, босиком по его квартире, за шаг до любви, за секунду до счастья еще не знающая, что оно неизбежно.
Страстная и бесстыдная, дикая кошка, извивающаяся в любимых руках, готовая отдаваться снова и снова, гибкая, блестящая от пота, измученно-счастливая — твоя женщина.
