Джоанна Кингсли - Ароматы
Потом они танцевали медленный фокстрот — во время этого танца можно было разговаривать. Он улыбался ее веселой болтовне, ему казалось, что слова, как быстрые птички, выпархивали из ее губ. Ему нравились ее ребяческая непринужденность, внезапные взрывы смеха. Она напомнила ему Анну, наверное легкостью нрава, потому что во внешности не было никакого сходства.
— Когда я была еще девочкой, — рассказывала она, танцуя с ним румбу, — мой дружок познакомил меня со своей матерью. Она была очень красивая. А я тогда была неуклюжей толстушкой и мечтала, когда вырасту, стать такой как она. Я не верила, что могу привлечь мальчиков: если они заговаривали со мной, я краснела и молчала, как дурочка. Мне было лет одиннадцать и у меня не было ни одного мальчика, хотя я часто влюблялась.
Держа руку на ее талии, Арман чувствовал, как движутся в такт музыке ее ягодицы.
— Однажды я гостила в доме моего дружка, и его красавица мать пришла ко мне в спальню и научила меня, как пленить мужчину. Она объяснила, что просто надо восторгаться тем, как он одевается. «Мужчины тщеславны, а женщины не умеют этим воспользоваться. Скажите мужчине, что его галстук самый красивый из тех, что вы когда-нибудь видели, потрогайте материал и восхититесь им, и он немедленно решит, что вы очаровательная и умная женщина с безупречным вкусом». Я не сразу сумела воспользоваться ее советом, — закончила Нина, улыбаясь, — но запомнила его навсегда.
Музыка закончилась. Арман выпустил Нину из объятий, поднял ее подбородок и серьезно спросил: — Не выскажете ли вы мнение о моем галстуке?
Она посмотрела ему в глаза, погладила пальцем шелковую ткань и убежденно заявила: — Самый красивый галстук из всех, что я видела в моей жизни!
Он привлек ее к себе и легко поцеловал в губы.
— Вот видите, — сказала Нина, когда они начали следующий танец, — действует безотказно.
— Да, мудрейшая женщина дала вам этот совет!
— Что же вы, Нина, сегодня так и не смените кавалера? Всю ночь с ним протанцуете? — окликнул ее какой-то мужчина.
— Наверное, так… — ответила она, не сводя глаз с Армана.
Когда они, наконец, собрались уходить, Арман выдернул из завесы зелени, украшавшей стены, веточку падуба и, скрутив ее кольцом и прикрепив к ней маленькие позолоченные шишки и гроздь крошечных серебристых колокольчиков, возложил венок на голову Нины. Она со смехом сопротивлялась, но он крепко сжал ее руки и, глядя в глаза, восхищенно сказал: — Вы — Королева Ночи!
— Ну, что ж, будь по вашему, я — Королева Волшебного Сна! И пускай эта ночь никогда не кончится! Я не хочу просыпаться! — мечтательно отозвалась она.
Арман нагнулся и поцеловал ее за ушком. — А я хочу спать и проснуться рядом с вами! — прошептал он.
Нина обвила руками его шею и прильнула к нему, закрыв глаза. Тихо покачиваясь, они скользили по залу в медленном танце. Музыканты уже ушли, а эта единственная оставшаяся в зале пара все кружилась и кружилась в безмолвном зале с потушенными огнями.
На следующий день Нина проснулась после полудня со счастливой улыбкой. Было воскресенье, на работу идти не нужно, и она была влюблена. Ей хотелось весь день пролежать в постели, вспоминая каждую минуту счастливой рождественской ночи.
Но у входной двери прозвонил звонок, и ей пришлось накинуть халатик и сбежать по лестнице. Открыв дверь, она увидела посыльного в форменной куртке с большим пакетом. — Вы Нина Манги? — спросил он.
— Нина Маджоре.
— Распишитесь. — Он вручил ей пакет.
Она внесла его в холл и, развернув на столике, увидела букет бледно-желтых цветов на длинных стеблях, с красивыми листьями в белых прожилках. На карточке было написано: «Спите сладко».
Она зажмурилась от счастья. «Да, — думала она, — к ней явился Принц из Иного Мира и возложил на ее голову корону». Она вспомнила поцелуй и свое желание никогда не отрываться от этих губ и прошептала его имя: «Арман Нувель». Потом произнесла его громко. Ей хотелось повторять его снова и снова. Арман Нувель. Ей было тридцать четыре года, и ни один мужчина не производил на нее такого впечатления.
Проводив до дома, Арман поцеловал ее в шею. Он не вошел с нею в дом, не попросил назначить новую встречу. Но утром прислал цветы! А во время последнего танца прошептал: — Мы будем спать вместе, и я проснусь рядом с вами! — Нина вздрогнула от прилива желания.
С этого дня она не видела Армана, он не звонил и не появлялся. Тогда она позвонила ему сама, он говорил с ней спокойно и вежливо.
— Когда мы увидимся? — решительно выпалила Нина.
— Надеюсь, скоро, — ответил он по-прежнему дружески вежливо.
— Сегодня вечером? — спросила она и закусила губу.
— Боюсь, сегодня не выйдет. Я позвоню вам в ближайшие дни, ладно?
— Конечно, — ответила она уныло, но, призвав на помощь всю свою бодрость, добавила: — Это будет чудесно — снова встретиться с вами! — и повесила трубку, мрачно думая, почему все пошло не так. Что ему не понравилось в ней? И все-таки он замечательный, совсем не такой, как другие мужчины.
Арман боялся дальнейшего развития отношений с Ниной. Она была не так красива, как женщины, с которыми он имел связи в Нью-Йорке, но что-то в ней подействовало на Армана словно электрический разряд. Она разбудила в нем нечто, что он считал похороненным вместе с Анной. Наверное, она напомнила ему Анну живостью, легкостью нрава, светлым веселым смехом. Но Арман был далек от мысли развивать отношения с этой женщиной. У него не было будущего, и он не хотел ворошить пепел надежд. За эти годы Арман привык довольствоваться лишь телом женщины и выбирал тех, которые не требовали от него большего. А здесь могло возникнуть что-то иное. Хотя он страстно желал Нину, он почувствовал этой ночью, что его тянет к ней не только как к женщине. Поцеловав Нину на пороге ее дома, он всю ночь не спал, вспоминая запах ее тела, ее волос; поцеловав ее в шею, он изнемогал от желания, но не вошел к ней. Он мог пойти к ней наутро, но вместо этого послал цветы. Должно быть, это не была только физическая страсть, Нина словно загипнотизировала его. Арман испугался. Маникюрша, женщина, доступная многим мужчинам. Скорее всего так. А он должен будет ввести ее в свой дом, познакомить с дочерьми.
Ви было четырнадцать. По внешности еще девочка, но на редкость развитая и умная; она все поймет, и в ее взгляде, он прочтет упрек. Марти или будет совершенно игнорировать ее, или отпустит какое-нибудь грубое замечание. Последнее время он вообще обходился без секса и даже был доволен тем, что очень редко вспоминает о нем. Он уверил себя, что и в дальнейшем без труда будет игнорировать эту унизительную потребность.
