Ирина Токарева - Темная Душа
- Вот и славненько, люблю, когда вы послушные. Спокойной ночи, завтра увидимся в галерее.
Но утром на работу Марго не пришла. За первый час рабочего дня Кэт раз десять выглянула из мастерской с вопросом:
- Тут?
- Нет, - каждый раз отвечала Карла, разбирая бумаги, которые валились у нее из рук.
- Звонила ей?
- Не отвечает.
В десять Кэт подошла к ресепшну, где между ней и Карлой начался диалог взглядов пессимистического содержания. Карла первая не выдержала накала страстей.
- Может начать искать?
- Где? - надрывно спросила Кэт.
- Позвонить в больницу, морг...
- Дура! Давай сюда номера знакомых, друзей - у тебя должен быть список.
- Он есть! Сейчас... - Карла пропала под столешницей и долго копалась в ящиках, фыркала, чихала, ругалась, больно стукнулась головой, но отыскала альбомный лист, испещренный сверху донизу витиеватым почерком Марго.
- Она просила тебя вбить информацию в базу данных, Карла, я сама слышала. Давно пора было бы это сделать! - укорила Кэт.
- Ага. Сейчас сделаю.
- Да не сейчас! Звони, давай!
- Кому? Тут много всяких... И все почти мужчины. Может Эдвард Уайнпот?
- Ни в коем случае! Это отец. Его хватит удар, когда он узнает, что Марго не явилась на работу.
- Кому тогда?
- Господи! Да хоть бы этому..., - она наугад ткнула пальцем.
Девушки склонились над списком имен, Карла сняла телефонную трубку, набрала номер. За почти десятилетнюю историю существования галереи Марго ни разу не пропустила работу. Она являлась ровно в девять, по ней можно было смело сверять часы. А если по какой-то причине художнице приходилось воздерживаться от прихода, она начинала звонить, чем доводила до белого каления своих сотрудниц, потому что контролировала каждый их шаг, требовала отчета о каждом действии. Сегодня о Марго ни слуху, ни духу, а телефон отключен. Значит, что-то стряслось. Что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее.
Пытка продолжалась два часа, за это время Карла успела перезнакомиться почти со всеми бывшими мужьями Марго и кое-кем из бывших любовников, с которыми та поддерживала теплые отношения. Один сказал, что поедет, поищет Марго дома, другой взялся обзванивать госпитали Далласа, третий сорвался из офиса, кинулся эти самые госпитали объезжать. В общем, поисковая работа закипела. Кэт тоже порывалась включиться в поиски, но ей пришлось угомонить свои порывы и вернуться к прямому исполнению обязанностей - пришли посетители, их надо было обслужить.
В полдень, когда Карла из последних сил сдерживала рыдания над телефонной трубкой, в галерею ворвался ураган. Как всегда эффектная, с разметавшейся по плечам бурей черных локонов Маргарита Уайнпот задержалась у секретарского столика и спросила:
- Что с тобой Карла? Кто-то умер?
Карла рассчитано медленным движением вернула на телефонный аппарат трубку и произнесла ровным голосом, который стоил ей огромного усилия воли:
- Включите мобильник, босс.
- Ах, да, мобильник! Ты, верно, звонила мне, деточка, беспокоилась. Я выключила его вчера перед сном, а утром забыла включить.
Отыскав в сумке мобильник, Марго нажала кнопку. Тихую атмосферу галереи сотрясла жуткая какофония электронных звуков - стали приходить короткие сообщения о десятках непринятых вызовов. Марго испуганно швырнула телефон на стол Карлы - он пиликал и жужжал, словно одержимый бесом.
- Сделай с ним что-нибудь, Карла. Или я его разобью. Выруби его - он взбесился!
- Я поставила на уши всех, кроме вашего отца и пары фамилий с конца списка, - ехидно сообщила Карла и потрясла в воздухе альбомным листом с именами, - мы вас ищем с самого утра. Даже звонили в больницу.
В ту секунду, привлеченная песней мобильника, из выставочной залы вышла Кэт. Увидев Марго, она пошатнулась и схватилась за стоявшую рядом статую обнаженного юноши в боевом шлеме - за самую интимную часть его тела.
- Не отломи Давиду фаллос, Кэт, - попросила Марго, - ты будто привидение увидела.
- Я думала, вас сшиб грузовик.
- У всех здесь слишком буйная фантазия. Я в порядке. Ну, что уставились, могут у меня быть дела личного характера? Кэт, иди работай. Карла, звони всем, кого ты растревожила, сообщай, что Марго Уайнпот жива, здорова и цветет, как майская роза. Я к себе. Попрошу не беспокоить, ни с кем не соединять.
Она направилась к лестнице, покачивая крутыми бедрами.
- Стерва, - заключила Кэт,- дела личного характера у нее. Интересно, как эти дела зовут?
- И хороши ли они в постели? - докончила Карла, вырубая неугомонный мобильник.
Рабочий день пошел своим чередом. Но раз начался он таким странным образом, то и дальше без странностей не обошлось. Перед кабинетом Марго был балкончик со скульптурной балюстрадой, выходящий непосредственно в холл - с его высоты отменно просматривался любой закуток галереи. Хозяйка заведения вытащила на балкончик кресло-качалку, уселась в нее и так сидела довольно долго, куря сигарету за сигаретой. Раньше она никогда не курила в галерее.
- Сбрендила старушка, - шепнула Кэт, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд Маргариты.
- Я боюсь находиться в одном помещении с умалишенной. Уволюсь, к чертям собачьим, - прошипела Карла. - Смотри, на нее вдохновение напало.
Действительно, Марго сходила за мольбертом. Установила его, заняла позу творца, рождающего шедевр, и принялась рисовать...
Больше подчиненные свою начальницу не обсуждали. Зато Кэт перед уходом очередной раз убедилась в наличии у Марго определенных симптомов.
- Послушай, Марго, - сказала она, когда они втроем шли к стоянке, - Сегодня были люди, они хотят купить работы твоего авторства. Их интересуют картины, написанные тобой в Европе. Речь идет о более чем значительной сумме. Проконсультируй меня с утра, какие из полотен я могу продавать, а какие нет, хорошо?
- Скоро Рождество, Кэт - нельзя сказать наверняка, что будет завтра, а что послезавтра, - таинственно ответила Марго, - Пора чудес, волшебство витает в воздухе. А мне неплохо бы отдохнуть...
- Конечно-конечно, отдыхай, дорогая, - Кэт и Карла помогли начальнице забраться в корвет, многозначительно переглянулись и пожелали друг другу спокойной ночи.
Впервые за последнюю неделю Кэт крепко уснула, впервые ей приснился сон.
Гора, на ее зеленеющей вершине большой старинный дом, над шпилями его крыш - грохочущее свинцовое небо. По склону к вершине горы вбегает, извиваясь, дорога. Кэт стоит на ней, не в силах сделать ни шага: дорогу развезло от ливней, оставленные колесами колеи заполнены стоялой водой, у обочин - густая бурая слякоть. Босые ноги стынут от холода, от сырости ломит кости. Надо идти. Она делает шаг и, не сумев сохранить равновесие, падает в грязь. Силится подняться, но поскальзывается.
