Соня Адлер - Я тебя люблю, и я тебя тоже нет
— Нет! — моментально ответила она и резко повернула направо. К кассам. Значит, покупать билет в Светлый. Я остановилась, уже закипая от злости.
Пока она недолго постояла в очереди, я взяла себе пиво и ждала ее у остановки. Она прошла мимо, не глядя на меня, и села на лавку. Я подошла и опустилась рядом.
— Анька, ну что случилось? Ты мне можешь объяснить?
— Ничего не случилось.
Я нервно отхлебнула пива.
— Так. Замечательно — ничего не случилось. Ты просто купила билет домой, а я тут рядом сижу, как случайный предмет!
— Не кричи на меня. Почему на меня все кричат? — она скинула сабо и, забравшись с ногами на лавку, оперлась устало спиной на меня.
Прикосновение Анькиного легкого тела разбудило во мне что-то похожее на нежность.
— Анька, тебе не очень?.. Как ты себя ощущаешь? — Я обняла ее свободной рукой.
— Никак не ощущаю…
— Мне ехать? Ты чего хочешь?
— А ты чего хочешь? Ты сама знаешь, чего ты хочешь?
— Знаю! Любви, тепла и нежности…
— Все этого хотят, — парировала она и, высвободившись, стала не спеша обуваться.
Я принялась молча допивать пиво. Она обулась и, уронив руки на колени, стала смотреть в никуда.
Из-за поворота вырулил автобус. Анька поднялась, закинула свой рюкзачок на плечо и молча на правилась к остановке. Я ошалело смотрела ей вслед, не двигаясь с места и вытряхивая в себя последние остатки пива.
Автобус остановился и принялся заглатывать в себя пассажиров. Скрылась в темноте салона и Анька. Я кинула пустую бутылку и медленно двинулась к автобусу. Автобус уже заполнился и дожидался времени отправления.
«Как мило! Вот так вот оставить меня здесь, ничего не объяснив, ничего толком не сказав!»
Я была уже рядом с автобусом, но Аньку за стеклами разглядеть не могла. И это меня злило почему-то еще больше.
Двери закрылись, и автобус медленно тронулся.
Сейчас она уедет, а как же я??
Я кинулась к движущемуся автобусу и обиженно замахала руками:
— Не смейте оставлять меня здесь одну!
Автобус тормознул, двери раскрылись, и я вскочила внутрь.
Анька сидела позади всех, и рядом никого не было. Качаясь, я пробралась по салону к ней и плюхнулась на сиденье.
В Анькиных глазах был напряг и никак не радость от моего поступка.
— Что? Ты не рада?
— Рада.
— Да я же вижу, что это не так! Мне ехать или не ехать?
— Ты уже едешь.
— Могу сойти!
— Сойди, если хочешь.
— А ты? Хочешь?
Она не ответила.
— Черт!
Я поднялась и так же, теряя равновесие, начала перемещаться в голову салону, надеясь услышать за спиной просьбу вернуться. Ни фига!
Я остановилась у переднего сиденья и, не удержавшись на очередном повороте, упала в него. И осталась там.
Автобус выехал за город. Я все-таки обернулась. Анька смотрела в окно. Мне стало очень больно. Я аккуратно собрала болтавшийся в руке свитер, укрепила на плече свою сумку и, поднявшись, двинулась к двери автобуса.
— Остановите!
Водитель глянул на меня в зеркало.
— Остановите, я выйду! Я не еду.
Он послушно тормознул.
Я вытряхнулась из автобуса и, не глядя на его окна, дождалась, когда он двинется, чтобы перейти дорогу. Теперь-то уж она точно смотрела на меня!
Мешая слезы и никотин, я словила попутку.
Вернувшись в город, я зашла в инет-кафе. Просто так. В одном из ящиков болталось письмо от какой-то неизвестной мне Ксении ***. В теме письма была забавная фраза: «Эй! Я туда попала?»
«Привет, Молохова! Это я Зануда, вот ящичек открыла, решила на тебе опробовать. Ничего, что я на ты, в возрасте не сознаешься, на какую тему занудствовать?»
О, господи! Уже кинула письмо. И чего этой барышне надо? Еще и такой гениальный ник так исковеркать. Хех…
Посомневавшись, я все же выслала Зануде ответную отмазку, называя ее Ксюшей.
Приехав домой, я рано легла спать, но уснуть долго не могла. Было отчего-то больно, обидно и жаль себя. И я долго пачкала подушку своими слезами.
На следующее утро я взяла и поехала в Светлый.
Перед тем как купить билет, я заглянула в нет, кафик был рядом с вокзалом. В четырех моих ящиках висело одиннадцать писем. Мама миа! Пора бы завязывать с этой практикой. И было следующее письмо от Зануды. Она извинялась за неправильно названный ник и теперь называла меня Соней, по одному из моих никнэймов, указанному мной в адресе ящика. При этом сама она оказалась обладательницей экзотичного имени Зульфия. Письмо было кратким, но очень эмоциональным и при этом бессодержательным. Меня удивило ее безоглядные, сходу, доверчивость и дружелюбие. В ответе я старательно объяснила свое реальное имя и накидала кучу вопросов, чтобы дать ей возможность наполнить письма информацией, а не только выражениями своих чувств по поводу нашего знакомства.
Анька дома была одна. Мне показалось, она обрадовалась, увидев меня у порога. Она что-то готовила себе на кухне и спросила:
— Завтракать будешь? :
— Да я, вообще-то, позавтракала. Ну, так — за компанию с тобой…
Я села на табурет. Анька, стоя рядом, нарезала хлеб. Она была в футбольных трусах и открытой свободной майке, закрывающей лишь небольшую часть тела. Я потянулась к ее открытой руке и коснулась губами сладкой утренней кожи. Анька бросила ножик и, обхватив мою голову, прижала к себе.
— Анька, пусти, мне дышать нечем, — промычала я ей в район солнечного сплетения.
— Ну тебя, дурында! — Она шутливо оттолкнула меня и села на табурет.
— От дурынды слышу, — я улыбнулась и успокоилась.
Мы завтракали и трепались, не вспоминая вчерашний день. На кухне было уютно, и так приятно было по-домашнему завтракать с Анькой. И я вдруг, неожиданно для самой себя, выдала:
— Анька, а я хочу жить с тобой!
Она остановила на мне свет своих глаз:
— Ты уверена?..
— Да! Знаешь, все — с понедельника ищу квартиру. Будем снимать, и ты не будешь больше мотаться из города в город. Хочешь?
— Хочу.
— Решено! Попробуем — поживем вместе — посмотрим, что из этого получится.
— Ну, давай посмотрим, — в ее глазах была радость.
Я снова потянулась к ней, и мы поцеловались.
— Пойдем в комнату?
Мы вошли, и я кинула взгляд на часы. — Анька, у меня обратный билет на 15.30. Она резко плюхнулась на кровать, прижав к животу маленькую цветную подушку:
— У тебя талант ломать кайф!
— Ну Анька! Мне еще кучу дел надо сделать дома перед понедельником…
— Да ладно, не нервничай… обними меня…
Я не нервничала, но расслабиться полностью не могла. Вдруг пришедшее осознание того, что для Аньки я — свет в окошке, а мне еще во столько новых окон хотелось бы заглянуть, раздражало своей дисгармоничностью. Отчего-то снова ярко вспомнилась Чуда и вызвала предательскую боль в глубине грудной клетки. Вот, пойми пойди себя! Почему-то стало обидно, что Анька не разделяет и, понятно, никогда не разделит моих переживаний по поводу других персонажей.
