Сьюзен Филлипс - Спичка
Он поднял бутыль с медом и поднес ее желтую пластиковую насадку к ее рту. Какое-то время она полагала, что он собирается кормить ее, как грудного младенца, из бутылки. Вместо этого он выдавил завиток меда на ее нижнюю губу. Сюзанна почувствовала, как капля повисла там, сочная и тяжелая. Прежде чем капля сорвалась вниз, Сэм наклонился вперед и слизнул ее.
— Люблю мед, — пробормотал он, не отрываясь от ее рта.
Он провел языком по ее губе. Она всхлипнула и закрыла глаза, чувствуя, как теряет контроль над своим телом. Он прошелся поцелуями вдоль ее шеи, оставляя на ней липкий след.
— Тебе нравится мед? — прошептал он.
— Да. О да.
Расстегнув лифчик, он сдвинул тонкую материю в сторону. От холодного воздуха по коже побежали мурашки, его пальцы поглаживали ее. Она едва сдерживалась, чтобы не закричать. И внезапно почувствовала, как что-то грубое царапает кожу. Открыв глаза, она увидела, как он намеренно водит желтым пластиковым носиком взад и вперед по ее соску. Потом он выдавил каплю меда на ее покрытую пупырышками плоть.
Она вскрикнула, когда он опустил голову и начал ее облизывать.
Этот крик ее освободил — она была уже не в силах себя контролировать. Сюзанна больше уже не могла оставаться хорошей девочкой — непорочной принцессой с бесчувственной грудью и плотно сжатыми ногами. Она схватила его волосы и сжала их. Затем поднесла кулаки ко рту и попробовала на вкус эти длинные грубые пряди. Она хотела съесть его, его волосы, его силу, его наглую отвагу.
С порочной ухмылкой он поднял ее и прижал к отвратительным обоям. Она обхватила его затылок руками и прижалась ртом к его губам. Поцелуи был горячим и смелым, полным ароматов арахисового масла и меда.
Он потянул лиф ее платья вниз и стал стягивать его с плеч, и ей пришлось опустить руки. Она дотронулась до его упругих юношеских ягодиц и сжала их через грубую ткань джинсов.
Он начал бормотать неприличные слова, грязные короткие фразы, сообщая, что сделает с ней и что она сделает ему, грубые, невероятно изобретательные сонеты бесстыдства. Говоря так, он снял с нее платье и стянул шелковые трусики. Ее руки плохо воспитанной девочки рванулись к «молнии» его джинсов. Его плоть была такой твердой, что ей пришлось изрядно повозиться с «молнией».
— Хочу…
— Я сделаю тебя…
— Прежде чем я кончу, ты…
Что бы он ни предлагал, она в ответ кричала «да».
А потом он взял ее, опрокинув на спину. Отвратительная кухня закружилась вокруг, когда Сюзанна воплощала в жизнь свои мечты испорченной девчонки. Его длинные волосы плохого мальчишки изнутри щекотали ей бедра, совсем так, как это бывало в ее воображении. Его рот, казалось, охватывал ее всю. Она едва дышала. Она умирала. Прошло совсем немного времени, и она рассыпалась вдребезги. Она слышала свой голос, и ей казалось, что это не она, а кто-то другой стонет и кричит вновь и вновь.
Спустившись на землю, Сюзанна поняла, что именно этого ей и не хватало. Но чувство полного удовлетворения исчезло, едва она вспомнила, как бесстыдно вела себя. Что он о ней подумает? Нужно найти слова оправдания, попробовать как-то объясниться.
Он поцеловал внутреннюю поверхность ее бедра.
— Хочешь есть? — спросил он. — Бедная голодная бэби!
Чувство усталости прокралось в нее, когда он стал ворковать:
— Я позабочусь о тебе, бедняжка. Я накормлю тебя.
После чего прижался ртом к ее губам и начал все сначала.
— Я хочу это вот так, — сказал он, обращаясь то ли к себе, то ли к ней, она так и не поняла. — Я хочу тебя вот так.
И вошел в нее. Он был молод и груб, эгоистичен до мозга костей и нетерпелив. Он двигался между ее породистых бедер, наполняя ее своей энергией дерзкого, витающего в облаках мыслителя, который никогда не сможет насытиться в жизни ничем — даже сексом.
Она вскрикивала с каждым толчком, впившись в него пальцами и умоляя продолжать. Они катались по жесткому полу, отпихивая стулья и натыкаясь на шкафы. Ее волосы переплелись с его волосами, ее длинные стройные ноги обхватили его ноги, более сильные и смуглые. Излившись в нее, он издал рык удовлетворения.
Потом Сэм дал ей немного передохнуть. Она играла с его волосами, ухватив ртом серебряную серьгу с острова Пасхи, что избавляло от необходимости говорить.
Потом Сюзанна встала и беспокойно посмотрела на окно кухни. Он засмеялся, глядя, как она, отпрянув от него, задернула занавеску.
— Там никого нет, — сказал он, почесывая плоский живот смуглой рукой. — Никто ничего не увидит.
— Лучше обезопаситься, чем потом сожалеть, — произнесла она банальную фразу.
Сэм, хрипло хохотнув, одним махом отправил в рот то, что осталось от сандвича с арахисовым маслом, и с набитым ртом проговорил:
— Ты меня изматываешь. Честное слово, изматываешь!
Затем поднял пластиковую бутыль с медом и вновь подступил к ней.
Глава 9
Спальня Сэма отличалась от остальных комнат дома простотой убранства и напоминала скорее монашескую келью. В ней стоял прочный старинный сундук да висела простая книжная полка с хорошей стереосистемой. Ничто не украшало стен, выкрашенных девственно-белой краской, на крышке сундука не было никаких безделушек.
Сюзанна беспокойно заметалась на двуспальной кровати. Ее волосы, все еще влажные после душа, который она вместе с Сэмом приняла несколько часов назад, налипли вокруг шеи. Мир, в котором жила Сюзанна, перевернулся вверх дном, и от этого у нее кружилась голова. Логически мыслящая часть ее сознания — та самая, что позволяла преуспевать в науках и математике, когда она ходила в школу, — теперь не давала ей уснуть и неустанно напоминала о кризисном положении, в котором она оказалась.
У нее нет ни одежды, ни денег. Утром ее банковские счета будут закрыты. Она любит отца, но удастся ли ей хоть когда-нибудь заставить его понять, что произошло? И как она сможет добиться его прощения? Сюзанна повернула голову к мужчине, ради которого отказалась от всего, что имела. Даже во сне он, казалось, был чем-то взбудоражен. Лоб изборожден морщинами, губы плотно сжаты. Она не должна больше допускать физической близости, по крайней мере пока они получше не узнают друг друга.
Но даже и логическая часть мозга была не в силах заставить ее сожалеть о произошедшем между ними. Их слияние оказалось именно таким, как она и представляла. Впервые в ее жизни мужчина воздал должное ее страсти, да так, что она почувствовала от своей сексуальности удовольствие, а не стыд. Это был дар столь драгоценный, что ей с трудом поверилось в это.
Повернувшись к ней, Сэм потянулся всем телом — жаждущий, ненасытный, как все те демоны любви, которыми она грезила. Сэм прошептал ее имя. Глаза его широко раскрылись, и он улыбнулся ей.
