Алиса Лунина - Новогодний рейс
— Эй, — испугался Никита, — ну и шутки у тебя! Что хоть нынче дают в театре?
— «Ромео и Джульетту»!
— О господи! — простонал Лавров.
В финале Броня неожиданно для самой себя разрыдалась. Никита сжал ее руку — все в порядке?
— Нормально, кроме того, что все умерли!
— Ну, им не повезло, — пожал плечами Никита.
Когда они вышли в вечерний осенний город, Броня вздохнула:
— Любовь — это всегда страдания! Как говорил один писатель: «Но на всем ее пути цветы и кровь! Цветы и кровь!»
— Да ладно, — усмехнулся Никита, — этому писателю, видно, тоже не повезло. Я с ним не согласен! Любовь далеко не всегда подразумевает страдания! Напротив — это прекрасное чувство, дарящее нам радость и позитив!
— Не верю! — крикнула Броня на всю Фонтанку. — Ты врешь! Посмотри на себя!
— А что такое? — удивился Никита.
— Ты, потрепанный жизнью рокер, гениальный поэт, говоришь мне, что любовь — это веселое, позитивное чувство?!
— Ну, — мрачно кивнул Никита.
— Да у тебя на морде написано, что ты сам от нее страдал и до сих пор страдаешь!
— Слушай, какого черта ты, малолетняя пигалица, строишь дурацкие предположения о моей жизни?!
Он развернулся и зашагал в противоположную сторону.
Броня почувствовала себя совсем несчастной и всеми покинутой. Подошла к ограде моста и зарыдала с отчаянием.
Лавров вернулся:
— Хватит выть, как пес на луну! Расскажи лучше, что случилось!
Броня поведала ему о своей любви.
Никита развел руками:
— Плохо, что он женатик, это я тебе как мужчина говорю! С другой стороны, мою жену это не остановило, мало того что сама была замужем, так еще и мужика женатого отбила и ушла от меня к нему. Ничего — живут, кажется, даже счастливы. Так что всякое в жизни бывает. Верь в победу и сражайся за свое счастье!
Когда они пришли домой, Никита пригласил Броню в гости:
— Давай, что ли, выпьем за бессмертную любовь и Шекспира?
— Ник, а ты не сопьешся? — вдруг спросила Броня.
Лавров закурил сигарету:
— Сестра, я в порядке. Подумай о себе.
— Я заметила, что в последнее время ты часто выпиваешь…
Он прервал ее решительным жестом:
— Вот об этом не надо!
Она махнула рукой:
— Наливай!
Выпив за любовь, Броня спросила, глотая слезы:
— Никита, как помочь Павлу понять, что он должен быть со мной?
Лавров едва не поперхнулся:
— А я откуда знаю… Это ваши женские штучки. Как вы там парней охмуряете…
— Ну, с чего начать?
— С главного — с внешнего вида.
— А что не так с моим внешним видом? — обиделась Броня.
Никита замялся:
— Немного лоску никогда не помешает. Приодеться, навести марафет.
— Может, ты предлагаешь мне уподобиться его жене и выглядеть как… — Броня запнулась, подыскивая подходящее убийственное выражение, — гламурная девица? Пустышка?
— Точно! — обрадовался Никита. — Именно так я и хотел сказать! Это всегда беспроигрышный вариант! — Он осекся. — А что, его жена так выглядит? М-м… Тогда это осложняет задачу.
Броня схватилась за голову:
— Неужели ты, мужчина с богатым внутренним миром, запал бы на блондинку в блядском красном халате?!
— Очень может быть, — честно признался Никита. — По крайней мере, картина вырисовывается соблазнительная!
— Кошмар! — сморщилась Броня и от расстройства хлопнула еще водки.
— Ты извини, конечно, за такой вопрос, но скажи — какого черта ты все время в штанах, как парень?
— В джинсах удобно.
— Надо думать не о том, чтобы удобно, а о том, чтобы красиво! Сечешь разницу? Кстати, почему косметикой не пользуешься? Ни одной красавице не помешает подкрасить губы и ресницы.
— Неужели дело только в этом?
— И в этом тоже!
Броня вздохнула.
— Не грусти, сестренка, все будет хорошо, — улыбнулся Никита. — Скоро зима, выпадет снег, заметет все беды.
Она невольно залюбовалась им — какой он красивый… Большие серые глаза, точеный, благородный профиль. Глядя на него, она вспомнила строчку великих стихов: «Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге!»
Броня повторила ее вслух.
— Ты чего? — испугался Никита.
— Ничего. Смотрю на тебя и любуюсь.
— Перестань, я уже плешивый старый дядька, — отшутился Никита. — Слушай, вот чего еще хотел сказать… Ты этого своего парня интеллектом не грузи. Не надо никаких стихов и шпаг… Ты, сестренка, книг перечиталась, а мужчинам не это нужно.
— А что нужно мужчинам?
Он смутился:
— И вообще, подумаешь, любовь! Как будто в жизни нет других смыслов и ценностей!
— Каких, например?
Никита пожал плечами:
— Творчество, самореализация, мало ли…
— Ну да, конечно, тебе легко говорить!
— Почему мне легко говорить? — удивился Лавров.
— Потому что ты состоявшийся человек, с популярностью и талантом.
— Моль давно съела и талант, и популярность!
— Но хоть было что съесть, — улыбнулась Броня. — Между прочим, тебя до сих пор узнают на улицах!
— Ну, когда это было…
— Было. Сама видела. И вообще «свет от погасшей звезды — все еще свет!».
Лавров пожал плечами.
— К тому же ты мужчина. Мужчинам вообще проще со смыслами.
— Единственное, с чем не могу не согласиться, так это с тем, что я мужчина. А мужчины не спорят с женщинами. Ладно, пусть будет по-твоему — у меня все хорошо и замечательно. Талант и популярность. И меня узнают на улицах!
Лавров опрокинул рюмку.
— И почему я не влюбилась в тебя? — вдруг серьезно сказала Броня. — Может, у нас с тобой все бы сложилось. Ты странный, я странная… Мы бы совпали в своей странности.
Она подошла и поцеловала его в небритую щеку.
— Слушай, ты не захмелела, часом?
— Точно. Я совсем пьяная!
Она уселась к нему на колени:
— Надеюсь, ты этим не воспользуешься!
— Можешь не волноваться, — усмехнулся Никита, — у меня к тебе нежные братские чувства или даже отцовские… Хотя ты сногсшибательная девушка!
— Спой мне что-нибудь, — попросила Броня.
Лавров достал гитару.
На следующий день Броня зашла в магазин одежды. Уныло походила среди вешалок, вздохнула — как они эту одежду выбирают! После получасового блуждания по магазину она почувствовала усталость, как после двухчасовой пробежки. Потом схватила первое попавшееся платье и ринулась в примерочную.
Из зеркала на нее взглянула худенькая растерянная девушка в пестром леопардовом платье. Причем растерянная девушка была отдельно, а леопардовое платье отдельно — они не составляли общей истории.
