Темный секрет Санты - Шеридан Энн
Я приглядываюсь повнимательнее.
Комната, в которой я нахожусь, больше похожа на чью-то личную спальню, и в то же время так далека от этого. Здесь нет ничего, что указывало бы на то, что она кому-то принадлежит. Никаких фотографий по комнате, никакого намека на личный стиль, и никаких личных вещей, разбросанных на прикроватном столике. В моей дерьмовой квартире вы не можете пройти и дюйма, чтобы не увидеть что-нибудь мое, разбросанное по комнате. Фотографии моих родителей в рамках или в одежде, оставленные висеть на спинке дивана. Однако в этой комнате все наоборот.
Мое сердце учащенно бьется, когда я чувствую, что здесь что-то не так, и я полностью сажусь, прежде чем откинуть одеяло и тут же пожалеть об этом. Чертовски холодно.
Мои соски твердеют по совершенно неправильным причинам, и я поспешно обхватываю себя руками, выбираясь из кровати. На мне все еще шелковое платье, в котором я была на крыше с Ником, так что, думаю, это положительный факт, что никто не пытался снять его с меня. Однако, не то чтобы на мне было что-то под ним. Я обнажена под этим тонким куском материала, и это не придает мне особой уверенности.
Как долго я была без сознания? И, что более важно, кто-то воспользовался мной, пока я была не в состоянии защитить себя?
Я пытаюсь подвести итоги своего тела, ощупывая все вокруг, чтобы убедиться, что все так, как должно быть. Все болит, и все же после бурной ночи, которую я только что провела с Ником, невозможно сказать, чувствую ли я все еще его или происходит что-то более зловещее.
Я начинаю расхаживать по комнате, обхватив себя руками, пытаясь согреться, но с каждым шагом становится все более ясно, что здесь что-то не так. Мое сердце колотится быстрее, и беспокойство пульсирует в моих венах, когда я останавливаюсь перед огромным окном в спальне.
— Срань господня.
Вид Нью-Йорка, который я ожидала увидеть, изменился. Вместо городских огней над слякотными улицами я обнаруживаю, что смотрю на простор заснеженных холмов. Повсюду бродят северные олени, совершенно не подозревающие о том, что я начинаю паниковать.
Северные олени могут означать только одно.
Это все из-за Ника.
Он привез меня сюда. Он несет ответственность за… что бы это ни было, черт возьми. Ясно как день, что я больше не в Нью-Йорке, но как насчет Соединенных Штатов? Нахожусь ли я все еще в стране, в которой выросла и которую называла домом последние двадцать семь лет?
Срань господня. Этого не может быть. Я вырубилась не случайно. Это сделал Ник.
Я знаю, что просила быть с ним, принадлежать ему, но я никогда не понимала, что это означало лишение меня моего мира. Конечно. жизнь, которую я вела в Нью-Йорке, не была удивительной. Большую часть времени я была несчастна, но это было мое. Я создала это и, несмотря ни на что, гордилась тем немногим, чего достигла самостоятельно, а теперь… этого просто нет. Нью-Йорк — место упокоения моих родителей. Там я выросла, ходила в школу и впервые поцеловалась. Это мой дом, и в считанные секунды его у меня отняли. У меня даже не было возможности попрощаться.
Что я наделала?
Ужас начинает колотиться у меня в груди, и я поспешно обхожу комнату, отыскивая ванную, а затем огромную гардеробную. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела, и все же каждый предмет одежды внутри либо черный, либо красный как у Санта-Клауса.
Блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.
Поскольку холод угрожает свалить меня с ног, у меня нет выбора, кроме как взять один из огромных худи Ника и пару спортивных штанов. Я быстро натягиваю их, не особо в восторге от того, как эта одежда висит на мне, но сейчас это всё, что у меня есть. Роясь в ящиках, я нахожу носки и пару ботинок, после чего плюхаюсь на пол, чтобы надеть их.
Носки — это все, о чем я и не подозревала, что мне нужно, и в панике от осознания того, что Ник потенциально похитил меня, я даже не осознавала, насколько замерзли мои ноги. Но эти носки… черт. Они такие же, как одеяло на кровати, связанные вручную специально для моего тепла.
Натянув ботинки, я поднимаюсь на ноги. Я тоже не в восторге от их размера. Ник огромен, и, естественно, его ботинки тоже, но если я планирую пережить непогоду на улице, мне понадобится что-нибудь более прочное, чем мой шелковый халат, чтобы согреться.
С равной долей решимости и беспокойства я направляюсь к двери спальни, более чем готовая встретить все, что встанет у меня на пути. Только взявшись за дверную ручку, я останавливаюсь.
Я не совсем задумывалась о том, что находится по ту сторону этой двери, но теперь, когда я стою здесь, готовая ворваться в нее, я не совсем чувствую себя такой уверенной. Что, если Ник стоит с другой стороны и ждет меня? Что, если это вовсе не Ник? Что, если я вот-вот столкнусь с чем-то ужасным?
Ебать. Как я попала в эту ситуацию?
Мне следовало поразмыслить лучше. Когда таинственный парень, который навещал меня каждый Сочельник, признался, что у него есть небольшие склонности к преследованию, я должна была воспринять это как ярко-красный флаг. Однако я была так лишена любви и привязанности, так отчаянно хотела что-то почувствовать, что даже не заметила, насколько это было хреново. Все, что имело значение, это то, насколько хорош был секс, как быстро билось мое сердце рядом с ним и как скоро снова наступит Рождество. Я была полностью за это. Готова отдать себя в руки гребаного психопата.
Что, блядь, со мной не так? Почему я продолжаю встречаться с сумасшедшими мужчинами? Хотя, если быть честной к моему бывшему, он не был сумасшедшим. Он был просто мудаком. Но, очевидно, Ник тоже. Мне следовало прислушаться к его предупреждениям, когда он сказал, что он паршивая овца в семье. Он прямо сказал мне, что он мудак, что люди, которые его знают, терпят его из страха, а все, что я делала, это хлопала своими гребаными ресницами перед парнем и умоляла его взять меня снова.
Если я когда-нибудь выберусь отсюда, я должна позаботиться
