Возвращаясь в рай - Симона Элкелес
Он не говорит, что отсидел в тюрьме за Лию. Я думаю, он хочет забыть эту часть истории, на мой взгляд, реальность его поступка для своей сестры нависает над ним каждый день.
И я хотела бы заставить его рассказать об этом, но в данный момент он не доверяет мне, вообще.
Я не уверена, что он вообще кому-нибудь доверяет.
За день до отъезда мы остаемся в арендованном домике рядом с озером Женева, в штате Висконсин. В домике девять спален, так что каждый из нас получил свою комнату. Но я не могу уснуть, мысль о потере Калеба снова давит на меня. В два часа ночи я заглядываю к нему, но его кровать пуста. Мое сердце паникует, думая, что он рано удрал.
На меня накатывает облегчение, когда я замечаю в окне Калеба. Он перепрыгивает камни на берегу озера. Мой мозг говорит, будет лучше просто отпустить его.
Мое сердце… не согласно.
Я все еще хочу убедить его вернуться в Рай. Я не сделала большой работы, делая то, что намеревалась. Сегодня мой последний шанс. Думая о том, что сказала Ванесса, я готовлю себя к противостоянию с Калебом, раз и навсегда. Я проскальзываю через стеклянные раздвижные двери. Мелодичный звук щебетания сверчков следует за мной, пока я иду по гравийной дорожке к озеру.
— Я думаю, это до свидания… снова.
Он не смотрит на меня. Вместо этого он пинает другой камень.
— Я думаю, да. Удачи в Испании.
Я не думала о моем предстоящем годе за границей в течение нескольких недель. Эта поездка «Перезагрузки» была изнурительной и физически, и психически. Я многое узнала о себе за этот прошедший месяц. Я также подружилась с Триш и Эрин, которые сейчас как сестры. Триш думает, что она защитница Эрин, и мы провели множество ночей, разговаривая до утра. Я сажусь на большой валун и наблюдаю за ним.
— Куда ты направляешься?
Он пожимает плечами.
— В Аризону, я думаю.
В Аризону? Это так далеко. Есть еще столько дел, с которыми ему нужно разобраться, прежде чем он уедет. — Возвращайся в Рай, Калеб.
— Разговор окончен.
Я встаю и шагаю перед ним. Он собирается бросить другой камень, но я беру его за руку, и булыжник падает на землю. — Возвращайся в Рай, — повторяю я еще раз.
Он опускает взгляд на землю, и я чувствую его расстройство, как свое собственное.
— Я не могу. Когда я вернулся домой, родители хотели, чтобы я притворялся будто Беккеры идеальная семья. На самом же деле это не так. Я не могу больше притворятся. Я больше не могу, поэтому даже не проси меня. Я живу с такой кучей сожалений, что не могу добавить еще одно в список.
— Предоставь им презумпцию невиновности. Они нуждаются в тебе.
Он качает головой.
— Мне не к кому возвращаться. Черт, даже миссис Рейнолдс мертва. Единственный человек, к которому я бы вернулся, это ты, но мы были обречены с самого начала.
Он отходит на несколько шагов от меня и проводит пальцами по волосам. Он делает это, когда расстроен.
— Забудь, что я только что сказал, будто вернусь только к тебе. Это было глупо с моей стороны.
Я жду его слов о том, что наш холодный период закончен, что он готов попробовать еще раз. Но он этого не говорит. Может он понял, то, что у нас было тогда, не стоит повторять, особенно потому что я уезжаю в Испанию, а он в Аризону.
Временами я думаю о наших поцелуях и объятиях. Думала что ничего столь удивительного не чувствовала, как тогда, насколько это было сильным и взрывным.
— Ты действительно уезжаешь? — Спрашиваю я, и голос мой звучит, как шепот.
— Да. Никаких сожалений.
— Что? Никаких сожалений?
— Почему ты все время повторяешь это? Что это значит?
Он берет меня за подбородок и нежно заставляет взглянуть на него. — Это значит, что я не могу уехать, пока не сделаю это…
Он наклоняет голову. Я жду, когда его теплые полные губы встретятся с моими, и сердце стучит, как сумасшедшее в груди. Его губы нацеливаются на мои, и мы оба улыбаемся, потому что отбрасывает нас обратно на озеро, где мы проходили испытания и поддразнивали друг друга. Это было шутливо и в тоже время опасно. Мы и сейчас играем в опасную игру, но я приказываю себе наслаждаться и игнорировать сигналы в затылке.
По крайней мере, это то, в чем я пытаюсь себя убедить, как только я закрываю глаза, и он прижимается губами к моим. Я наслаждаюсь каждым моментом нашего поцелуя. Он — не страстный, не грубый и не голодный. Он — медленный и сексуальный, чувственный. Он обнимает меня за талию и притягивает ближе к себе.
О-о, Боже, я хочу растаять в его объятиях прямо здесь и сейчас. Я оборачиваю свои руки вокруг его шеи, пока мы продолжаем целоваться, прижиматься друг к другу и прикасаться Он приподнимает меня с земли. Я не могу представить, что кто-то еще, кроме Калеба, может заставить меня чувствовать себя непобедимой, красивой и достойной. Я хочу прокричать: «Я люблю тебя, Калеб! Разве ты не чувствуешь, что чувствую я, когда мы вместе?»
Его губы медленно отстраняются дальше от меня и он убирает мои руки с его шеи.
— Я не буду сожалеть об этом … никогда. До свидания, Мэгги.
— До свидания, Калеб. Я буду … скучать по тебе.
— Я буду скучать по тебе тоже.
Я глубоко вздохнула, сдерживая поток эмоций. Я прохожу мимо него и спешу в комнату, чтобы он не увидел, как слезы покатились по моим щекам. Я быстро легла в постель и накрыла голову подушкой, чтобы он не мог слышать моих страданий, как я плачу.
Почему я делаю это? Зачем я отпустила его без боя? Потому что я трус, вот почему. Я слышу, как открываются раздвижные двери, несколько минут спустя. Калеб, должно быть, вернулся в комнату. Я думаю о Ванессе, которая застряла в тюрьме и не может бороться за то, чего она хочет.
Я могу.
Я понимаю, почему Калеб поцеловал меня сегодня вечером. Этот сладкий поцелуй был попыткой окончания. Этого было не достаточно, по
