Предателей не прощают - Мария Сергеевна Коваленко
А сейчас не могу отвести взгляд. Мысленно целую его упрямые губы. Пробую на вкус ямочку на подбородке. Касаюсь пальцами колючей щетины. И, кажется, ревную.
Последнее смешно. Леонас столько раз избавлялся от меня как от наскучившей собачонки, столько запугивал и унижал, что глупо даже надеяться на что-то. Очередные «поющие трусы» — вот мой уровень, и не больше.
Но после пережитого кошмара в моих несчастных извилинах что-то меняется.
Я без единого вопроса выхожу из машины, когда Леонас паркуется у причала. Сама, без подсказок, нахожу его яхту. И по узкому мостику забираюсь на борт.
— Арина заберет твои вещи из отеля. Пока парни разбираются с ублюдком, тебе безопаснее побыть здесь.
Рауде поднимается вслед за мной. Показывает просторную каюту. Как в гостинице, выдает пушистый белый халат. Вероятно, свой.
— Здесь… уютно, — произношу с запинкой.
Хватает взгляда на аскетичный интерьер, чтобы понять — эта яхта настоящее мужское логово, место, где не бывает женщин и посторонних.
— Можешь принять душ. Я закажу что-нибудь на обед.
Леонас не смотрит на меня. Будто я уже разделась, он отворачивается к выходу из каюты и опускает голову.
— Не уходи! — Сделав шаг, прижимаюсь грудью к его спине.
— У тебя был тяжелый день.
Чувствую, как каменеет его тело и сбивается дыхание.
— Я хочу его забыть. Хочу все забыть.
Встав на носочки, касаюсь губами загорелой шеи.
— Ева… — Лео дергается.
— Не гони, пожалуйста. — Вслепую справляюсь с пуговицами на рубашке.
— У тебя шок. Я не собираюсь этим пользоваться.
— Не исчезай. — Спускаюсь ниже, туда, где за ширинкой уже туго и нужно лишь опустить вниз металлическую собачку.
— Я предупреждал. Это хреновая затея.
Лео разворачивается так быстро, что я не успеваю подготовиться. Смотрю на него во все глаза и шалею от непривычной смелости.
— Ты же знаешь… — Онемевшими пальцами расстегиваю свою толстовку и спускаю вниз брюки. — Я никогда тебя не слушаю.
Выжимая из себя последние капли бесстрашия, расправляю плечи и поднимаю голову. Молю тело не дрожать, а глаза не плакать.
К счастью, Леонас действует быстрее, чем моя паника.
Глава 41. Стихия
Рауде целует одержимо. Я вздрагиваю всем телом от каждого прикосновения его губ. Ахаю, когда он подхватывает на руки. И окончательно теряюсь, стоит коснуться спиной кровати.
Все это ни капли не похоже на попытку близости с Егором. В голове ни одного вопроса, на сердце никаких сомнений.
Все правильно. Без пугающих мыслей о том, что я бракованная — холодная и бесчувственная. Без страха сделать что-то не так и трусливой потребности спрятаться.
Прятаться не хочется вообще. Ни чувствами, ни телом. От жарких, обжигающих поцелуев и хриплого шепота: «Ева, Ева, Ева» привычная робость разлетается на осколки.
Каждая клеточка тела загорается желанием, и на глаза наворачиваются уже совсем другие слезы — вкуса моего соленого счастья. Впервые такого взрослого и острого.
— Не знаю, что бы со мной случилось, если бы ты снова ушел.
Я сама тянусь губами к губам. Веду ладонями по сильным плечам, схожу с ума от твердости литых мышц, бархата кожи и своей непривычной власти над этим потрясающим мужчиной.
— От тебя очень трудно уходить. Даже не представляешь, насколько!
Наши взгляды скрещиваются. Мой — с тревогой. Лео — с отчаянием.
Обычно он всегда закрыт как бронированный сейф. На словах — бездушное чудовище, на деле — тайный защитник сирых и убогих. А сейчас, мне кажется, на нем нет никакой брони. Живой и смертный настолько, что могу читать его мысли, чувствовать страхи и растворяться.
— У меня никогда не было… Ничего.
Наверное, нужно добавить: «Даже с Егором». Но этому непривычному Рауде не нужно ничего доказывать.
— Знаю, — просто отвечает он. — Не бойся, — хрипит, осторожно раздвигая мои ноги.
— С тобой… не боюсь, — со стоном срывается с моих губ, и белый потолок растекается перед глазами в бесформенную кляксу.
К девятнадцати годам я уже наслушалась рассказов о том, какой бывает первая близость. Проживание с бабочками и их скупые «рабочие» разговоры сняли последнюю романтическую стружку с моих ожиданий.
Однако то, что делает Лео, и что чувствую я — это другое. Оно не про секс, а что-то большее.
Признание, которое нельзя озвучить вслух.
Притяжение столь сильное, что ломает все принципы.
— Маленькая певчая птичка… Что ты со мной делаешь? — Под плеск воды за бортом Рауде снимает последнюю одежду и на вытянутых руках, обнаженный, нависает сверху.
Ответ… у меня его нет. В привычной системе координат нет и никогда не было таких мужчин. Даже в фантазиях я не представляла, что мы способны пересечься в одной кровати, а вместо босса и непослушной девчонки стать мужчиной и женщиной.
— Шизею от тебя. — Леонас потемневшим взглядом скользит по мне от макушки до ног. И срывается.
В считаные секунды опытные мужские руки превращают мое тело в один сплошной нервный сгусток.
Я готова взвыть от горячих прикосновений к груди. Жалобно всхлипываю от нежных, подготавливающих ласк между ног. Задыхаюсь от тесного проникновения одним пальцем на всю глубину.
— Как не порвать тебя, девочка? — Лео стискивает зубы до желваков на скулах.
Но не останавливается.
Закинув мои ноги себе на плечи, вылизывает подпухшие складки. Трахает меня языком и посасывает клитор.
Мучает и балует с таким умением и такой настойчивостью, что я взрываюсь пульсирующим оргазмом. Выгибаюсь в дугу до самого пошлого, развратного мостика, какой только можно представить. И ору, срывая голос.
— Лео, — всхлипываю, раскрываясь как можно шире. — Лео. — Приглашаю в себя, словно блудливая мартовская кошка. — Лео… — Тянусь к губам.
— Ева, ты охрененная!
Загибаюсь от этого хрипа. Сгораю от пожара в глазах напротив.
— Твоя…
Покрываю поцелуями его грудь, плечи и шею. Покусываю раскаленную кожу.
— Только моя.
Не дав отдышаться, Лео переворачивает меня на живот. И я вновь улетаю…
Плачу от новой ласки, чувствуя, как он расширяет тесный вход двумя пальцами.
Забываю дышать, когда приставляет к влажным складкам массивную головку.
Медленно умираю, ощущая внутри первое плавное движение.
— Идеальная. — Лео целует между лопаток. — Нереальная.
Остановившись у самой границы, он просовывает под наши бедра свои волшебные пальцы. Успокаивая, мажет подушечками по чувствительной плоти. И делает один резкий толчок.
Глава 42. Игроки
Я никогда не думала, что можно наслаждаться болью. Она всегда была тем, от чего следовало как можно скорее избавиться — принять таблетку, сделать растяжку или хотя бы прилечь.
С болью от первой близости все иначе.
Самый сладкий вид мазохизма.
Я загибаюсь от этой потрясающей
