Циничные игры в Любовь - Вероника Ольховская
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — на самодовольном лице продолжала сиять идиотская ухмылка. — Ты сегодня такая красивая…
— Издеваешься?! — буквально взревела я. — А, ну-ка, быстро выметайся отсюда…
Схватившись за мужскую руку, я попыталась вытолкать Никиту обратно в подъезд. Но этот мерзавец за два года обзавёлся приличной горой мышц, поэтому у меня не получилось даже с места его сдвинуть.
— Я сказал, мы сегодня поговорим! — отмахнувшись, решительно воскликнул Романов. — Точка! Точка… — прислонившись спиной к стене, он неожиданно положил руку на рот, а после, сморщившись, добавил: — Что-то мне нехорошо…
— Только не это… Только не здесь! — понимая, чем всё это может закончиться, взмолилась я. — Пожалуйста! Иди скорее в туалет…
— А где он?..
О том, что произошло после, даже вспоминать страшно.
Изрядно перебравший с алкоголем Романов около десяти минут провёл в объятиях белоснежного друга. Несчастного полоскало словно многострадальную тряпку… На секунду мне даже стало жалко его.
Но, когда я поняла, что справляться с последствиями бурного извержения придётся именно мне, всё сострадание к этому алкоголику в момент испарилось.
— Господи, где же я так согрешила?! — дожидаясь Никиту в коридоре, простонала я. — Почему ты послал на мою голову это наказание?..
— Это не наказание, Птичка, — неожиданно дверь открылась, и ко мне вывалился Романов. — Это ответственность за того, кого ты приручила…
— Кого я приручила?! — скрестив руки на груди, нервно рассмеялась я. — Нет. Ты точно надо мной издеваешься! Стало легче? Сейчас же выметайся из моей квартиры!
— Прекрати кричать, — подойдя ближе, Никита вяло потрепал меня за волосы, — и лучше принеси воды… Желательно с лимоном.
Сказав это, Романов тяжело вздохнул и поплёлся в сторону гостиной. Я же, пребывая в невероятном шоке, не смогла не то, что выпроводить его за дверь, даже слова вымолвить была не в силах.
— Люба-а-а, пожалуйста, — из ступора меня вывел тихий голос Никиты. — Я погиба-а-аю… Воды!
— Чёрт, чёрт, чёрт! — сморщив нос, я закрыла глаза и раздражённо затопала ногами. — Не хочу… Не буду! — чуть громче добавила: — Можешь умирать — я и шага не ступлю!
Надувшись словно мышь на крупу, я продолжала стоять посреди коридора. Грызущие душу злость и негодование изо всех сил поддерживали гордость. Разве я могла сейчас прислуживать тому, кто цинично растоптал меня, без зазрения совести разбил моё сердце — можно сказать, просто уничтожил? Гордость кричала: «нет».
Но всё возмущение медленно разбивалось о скалы жалобного стона:
— Пти-и-и-ичка…
Когда я услышала отчаянную мольбу Романова, ноги сами понесли на кухню.
Открывая бутылку с водой, я тихо ненавидела себя, презирала за слабоволие, но ничего не могла поделать. Вид измученного Никиты заставлял моё сердце сжиматься.
— Идиотка, — наливая воды, шипела я. — Бесхарактерная дура! Сейчас стакан принесёшь, а потом за опахалом побежишь. Как же… Никитушке же плохо!
Я продолжала ругать себя, но оставить Романова погибать от жажды так и не смогла.
— Вот, пей и убирайся отсюда! — процедила я, с ненавистью поставив стакан на небольшой журнальный столик, стоящий рядом с диваном. — Скоро придёт моя подруга! Если она тебя здесь застукает — сразу же…
Увидев Романова, я оборвалась на полуслове — Никита, положив голову на подлокотник, обнял подушку и закрыл глаза.
— Ты что… Спишь?! — решив вывести незваного гостя на чистую воду, воскликнула я. — Серьёзно?… — подойдя ближе, помахала рукой. — Только не это!
Потянувшись к Никите, я дотронулась до плеча и уже хотела потормошить его. Как, неожиданно для самой себя, остановилась. На секунду задержавшись на безмятежном мужском лице, я больше не смогла отвести взгляд.
Густые брови, длинные ресницы, очерченные скулы и расслабленные губы — находясь в преступной близости к Романову, я не могла контролировать себя и буквально сходила с ума.
Глупо было отрицать, что в моём израненном сердце не осталось чувств к Никите. Несмотря на его циничные игры с нашей любовью, я продолжала сгорать при виде мерзавца. Меня разрывало от желания сейчас же броситься ему на шею и обо всём забыть.
Но я не могла так низко опуститься. Я не могла его простить…
В момент, когда меня терзали мысли об этом, несчастная прядь волос, словно нарочно спала на нос Никиты. В эту же секунду я машинально потянулась к ней и уже хотела убрать её с расслабленного лица, как Романов перехватил мою руку.
Внезапно открыв глаза, он резко потянул меня к себе, буквально заставив рухнуть на его крепкую грудь.
Глава 34
/Никита/
Люба была близко. Непозволительно близко ко мне. Настолько непозволительно, что я с лёгкостью мог уловить нежный аромат её сладковатых духов. Они кружили и без того пьяную голову, буквально вынуждая меня сходить с ума…
Как я, Никита Романов, мог настолько погрязнуть в этой девушке? Чем Люба отличалась от других, что даже во снах я видел только её?
Обыкновенная! Совсем не примечательная — такая же, как и миллионы других. Но при этом особенная для меня… Притягательная и невыносимо желанная.
Господи, как же сейчас мне хотелось прижать её к себе, крепко обнять, прильнуть губами в безумно сладком поцелуе и отдаться неутолённой любви. Я же так долго этого ждал… Так долго об этом мечтал!
Но Люба ненавидела меня… Презирала. Так как же я мог?..
Охмелённый рассудок, сохраняющий остатки самообладания, на протяжении нескольких мучительных минут боролся со взбунтовавшими чувствами. Они настаивали на том, чтобы я наконец-то повёл себя, как настоящий мужчина и взял ситуацию под свой контроль. Голос разума же требовал соблюдать личные девичьи границы.
Я сомневался: боялся всё испортить и страшился упустить момент. Один неверный шаг мог поставить крест на возможности нашего примирения. Хотя…
Была ли такая возможность?
Осознание этого заставило меня рискнуть. Потянувшись к Любе, я аккуратно обхватил её плечи и прижал к себе. Когда разгорячённая девичья щека прикоснулась к груди, моё глупое сердце настолько ускорилось, что, казалось, сейчас с лёгкостью проломит рёбра.
— Так, ты не спишь… — прошипела Люба, пытаясь освободиться из моих объятий. — Мерзавец! Сейчас же отпусти меня!..
— Нет, — ещё крепче сжав её, с упоением выдохнул я. — Давай немного так полежим. Пожалуйста…
— Я сказала: отпусти! — разведя мои ноги, она пыталась упереться коленями в диван. — Что ты вообще себе позволяешь?!
— Я так по тебе скучал…
Услышав это, Люба перестала брыкаться и замерла.
Я не видел её лица — боялся открывать глаза, но чувствовал учащённое дыхание на своей шее. Из-за него всё моё тело покрылось колючими мурашками, а в мыслях творился невыносимый хаос.
— Зачем ты меня мучаешь? — еле слышно
