Белый плен. Двое во вселенной - Катрин Корр
– Что ты несешь? Ты хоть думай немного, о чем говоришь!
– А что такого, Кристиан? Вчера ты пришел ко мне домой, как гордый лев – Царь всего живого! Твою роскошную и густую гриву развивал ветер! Ты как с обложки журнала сошел!
– Кристина…
– Тебе чертовски понравилось контролировать события в моей жизни! Не отрицай этого! Будь ты верен своему слову, то не позволил бы Глебу даже на глаза мне вчера попасться! Тебе не стоило говорить мне, что за этим мерзким поцелуем стоишь ты. Это… Ах, неважно! – взмахивает руками.
– Что – неважно?
– Ты всем видом показывал мне, что гордишься собой! – отвечает и поджимает губы. – Учитель чертов!
– Прекрати! – вспыхиваю и в два шага оказываюсь напротив нее. – Я не говорил ему целовать тебя! Я просто знал, что он может предпринять, оказавшись с тобой наедине! Особенно после того, как я забрал тебя из его гребаного кабинета! Ты и представить себе не можешь, как я ненавижу себя за это! Но, к сожалению, я ничего не могу изменить! Это случилось! И виноват в этом только я! Вчера я всё тебе сказал: ни этот хирург, ни кто-либо другой больше к тебе на километр не приблизится! Старый друг, новый друг, знакомый, коллега по работе или серьезный зарубежный клиент – никто! Поняла меня?
– Я понимать ничего не собираюсь, Кристиан. Я уезжаю!
– Перед тем, как уехать в отпуск, ты должна посетить врача. Когда я буду уверен, что всё в порядке и тебе не противопоказаны перелеты, тогда ты и отправишься в путешествие.
– Это не закончится, да? – начинает она смеяться. – Так и будет продолжаться? Я тебе одно, а ты мне другое. Я говорю, что хочу уехать, а ты мне приказываешь остаться. Так, да?
– Тебе нужно отдохнуть. Очевидно, что ты устала за сегодня и твои нервы сдают, а тебе необходимо себя беречь. Пойдем, я заварю тебе чай и ты ляжешь в постель. Ты переутомилась, а это может негативно сказать на…
– Виски, – перебивает меня её слабый сквозь покатившиеся слезы голосок. – Лучше плесни мне виски. Я правда устала.
– Я бы с радостью, но ты, видимо, забыла, что находишься в положении.
– Ничего я не забыла. Плесни мне виски, Кристиан, ведь никакого положения нет.
Я не понимаю, о чем она. Не понимаю. Смотрю на вздрогнувший подбородок, слышу прерывистое дыхание и ничего не понимаю. Моргнув продолжительно и будто бы в последний раз, Кристина поднимает на меня полные слез глаза и тихо произносит:
– Ребенка больше нет.
Всё её тело пронзает мощная волна дрожи. Хочу обнять её, успокоить, но не могу шевельнуться. Кажется, будто вся кровь в моем теле махом приливает к ногам. Я смотрю на нее, словно впервые вижу. Кожа бледнее обычного, под глазами серые круги, полные губы пересохли и почти слились с голубоватой белизной.
– Что-что ты сказала? – Мой ли это голос?
Кристина опускает голову. Силится, но не может сдержать сдавленный стон. Тяжелые ноги уносят меня на пару шагов назад, глаза, забывшие, как моргать, таращатся на тихо рыдающую незнакомку.
– Всё это время я провела… в клинике и… – Она захлебывается собственными слезами, прячет от меня свое лицо в дрожащих ладонях. – Я сделала аборт, Кристиан! – вдруг резко опускает руки и смотрит на меня с презрением в покрасневших глазах. – Я сделала это, потому что всё то, что происходит сейчас – не для меня! Я не могу обманывать близких, они этого не заслужили! Они доверяют мне, верят, что я счастлива, но это не так! – выкрикивает. – Я не хочу проживать не свою жизнь! За эти три года я могу просто свыкнуться с тем, что она мне больше не принадлежит! Сделай это, сделай так, пойти туда, сюда – хватит! Если тебе обман дается просто, то я в этом плане совершенна безнадежна! Я не могу играть это… показное счастье, когда внутри у меня всё болит и ноет! Не могу улыбаться, когда… Господи, я просто не могу, Кристиан! Пойми, не могу! Не могу! Смотреть на тебя не могу!
– Ты в своем уме? – спрашиваю едва слышно. Медленно разворачиваюсь. Иду в прихожую, горячая кровь мощной волной ударяет в лицо. Что она сейчас наговорила? Куда я иду? Что собираюсь делать? – Шутка? Пошутила? – возвращаюсь в её спальню. – Ты пошутила, я спрашиваю?
– Нет, – смахивает слезы. – Ребенка больше нет. Я… Я убила его, – заикается. Лицо красное, мокрое, мне незнакомое. – Убила, – шепчет. – Как и… твоего брата, – резко поднимает на меня глаза. – Я сделала это! Слышишь? Я это сделала! Опять! Снова!
– Замолчи! – хватаю её за плечи. – Слышишь?! Замолчи! – Резко опускаю руки – что я делаю? Завожу пальцы в волосы, ногти больно царапают кожу. – Ты идиотка? – приближаюсь к ней вплотную. – Ты идиотка, Кристина?! Ты что наделала? Что ты, мать твою, наделала?! Всё могло закончиться иначе! Что ты наделала?!
– Я убила…
– Замолчи! – ударяю кулаком в стену. – Закрой свой рот! Не говори мне этого!
– Я убила этого ребенка! – кричит во весь голос, глядя мне в глаза. – Убила! Убила! И глазом не моргнула! Я сделала это, чтобы избавиться от тебя, чтобы вернуть себе прежнюю жизнь, которую ты у меня отнял! Ты всё забираешь, Кристиан! Твое, не твое – не важно! Я не отдам тебе свои мечты и свои желания! Не сомневаюсь, что, когда ребенок родился бы, ты бы и его у меня отнял без зазрения совести! Потому что ты такой – всё в этом мире должно принадлежать тебе, но черта с два я позволю такому хладнокровному и безжалостному человеку, каким ты оказался на самом деле, диктовать мне правила моей собственной жизни.
Режет.
Режет.
Вонзает лезвие мне в сердце. Всё вокруг погружается во тьму и только это красное, залитое паршивыми слезами лицо, освещается, будто солнцем.
– Связующего обстоятельства между нами больше нет, – добивает презрительным тоном. – Убирайся из моей жизни, Кристиан. И желательно навсегда.
Вот так просто. Люди встречаются, люди расходятся.
– Не беспокойся, – произношу. Теперь и её лицо поглощает
