Беги, детка, беги - Дон Бот
— Ах вы такие милые! — говорит мама. Мой отец прекрасно видит по мне, что я даже близко не нахожу это милым.
— Что? — спрашиваю я его и сердито съедаю еще одну клубнику. Он ничего не говорит, а только поднимает бровь, потом снова смотрит на свой гребаный планшет.
Твой взгляд то и дело падает на меня, Эмилия, потому что ты не можешь иначе. Ты так боишься сделать неправильное движение, неправильный вдох, сказать что-то не то.
Мама закончила приготовления и теперь тоже садится за стол. Она ест яичницу и смотрит в другую сторону на моего отца. Мой отец смотрит на нее секс-взглядом, Эмилия. Это так отвратительно! А теперь он подмигивает, и она становится ярко-красной. О Боже! Меня сейчас вырвет! Она опускает взгляд и слегка качает головой, как бы отгоняя какие-то воспоминания, от которых мне хочется блевать. Мой отец выглядит довольным собой. Это мерзко.
Моя семья больная, Эмилия.
Ты ухмыляешься, когда видишь отвращение на моем лице. Я ловлю тебя за подсматриванием как раз тогда, когда ты ловишь меня. Теперь у нас самих есть такой же маленький момент. Я вспоминаю, как вчера оставил тебя в гостиной. Помню, как ощущались твои губы, когда ты меня так глубоко заглатывала… Теперь мой отец смотрит на нас с отвращением.
Туше.
Ты опускаешь взгляд.
Мне нравится невербальное общение, Эмилия.
— Спасибо, что разрешили нам остаться сегодня ночью, — говорит этот ушлепок, которого я успешно не замечал последние минуты.
Какой сын будет благодарить родителей за то, что ночевал у них? Это же само собой разумеется. Посмотри, сколько я уже здесь живу. Моя мать всегда примет меня, когда я приду. Точка.
— Все в порядке, дорогой, — говорит мама, кладя руку на его предплечье. — Кстати, я считаю, что вам не следует ехать в гостиницу, как сказал папа, а нужно остаться здесь, пока в квартире будет делаться ремонт.
У отца снова этот взгляд. Но мама будто не замечает его, и вместо этого кокетливо ему улыбается. Он моргает, будто все неправильно увидел.
— Ремонт? О чем вы? — раздраженно спрашиваю я.
— Я поручу отремонтировать всю квартиру. Когда они переедут в Нью-Йорк, ты будешь жить там. Вообще-то я хотел заплатить за отель, но твоя мама всегда знает, как будет лучше, поэтому теперь они будут жить здесь. Разве это не здорово, Мейсон? Разве ты не рад, что твой брат здесь? На ближайшие два месяца? — когда-нибудь наступит момент, когда я отплачу отцу за все.
Моя улыбка натянута.
— Да, я очень рад.
— А что ты скажешь, детка? — спрашивает тебя этот мудак. Детка…
— Мы могли бы поехать в гостиницу, Райли. Мне не хочется утруждать твоих родителей. — Ох, Эмилия, аккуратнее. Я прекрасно знаю, от чего ты хочешь сбежать, но это только начало.
— В принципе, я думаю, это хорошая идея, — вмешиваюсь я. — Зачем тратить деньги на гостиницу? — все, кроме отца, смотрят на меня, будто на умалишенного.
— Что? Я не могу немного попереживать о брате? Я все равно в подвале и не буду часто видеть ваши вялые рожи.
— Ну, значит, решено! — мама единственная, кто радуется, а я улыбаюсь.
* * *
День был сумасшедшим, потому что отец относился ко мне, как к дешевой проститутке. Он хочет загонять меня. Вот только зачем?
Но у меня много энергии и все еще достаточно гнева, как ты точно знаешь, Эмилия. Папа прощается и уходит наверх, мамы еще нет дома, как и Райли. Так что остаемся только ты и я, Эмилия. Что ты вообще здесь делаешь? Разве ты не должна быть на работе, Эмилия?
Сейчас ты стоишь на кухне, в белом платье с коротким рукавом, и смотришь, как тарелка в микроволновой печи вращается, и вращается, и вращается. Ты разогреваешь вчерашнюю еду и опираешься локтями о столешницу, при этом выставив свою задницу, Эмилия. Твои колени поочередно качаются вперед и назад. Ты напеваешь Tainted Love, Эмилия. И что мне с этим делать?
Я, как обычно, тихо подхожу поближе. Ты даже не замечаешь этого. В тот момент, когда я поднимаю твое платье, чтобы осмотреть задницу, микроволновка пищит, и ты испуганно вскрикиваешь. Я закрываю твой рот ладонью и засовываю пальцы под трусики, проводя вдоль твоей задницы. Осторожно тяну за пробку. Ты стонешь.
— Хорошая девочка, — шепчу в твою шею и обхватываю киску спереди. Другую руку опускаю к твоему подбородку. — Почему ты здесь? — ты дрожишь в моих руках, твои запястья все еще темно-красные, а ранки покрылись коркой.
— Я отпросилась сегодня и все время спала.
— Значит, у меня есть больше времени для того, чтобы тебя трахнуть! Когда возвращается Райли?
— О, Боже! — шепчешь ты, когда я провожу пальцем по твоей щелке. — Не знаю, в шесть, или семь… или около того. Ты выгибаешься мне навстречу, но при этом еще ни разу не взглянув на меня, Эмилия. Ты хочешь меня! Лишь Господь знает почему.
Но сейчас я не буду тебя трахать, я голоден. Поэтому просто убираю руку и сажусь на диван. Мисси подбегает ко мне, и я глажу ее, приказывая тебе:
— Я голоден, приготовь мне что-нибудь. И кофе. — Откидываю голову назад, потому что так чертовски устал. Вчера я не сомкнул глаз, а сегодня меня загонял отец. Я бы с удовольствием проспал минимум миллион лет, с тобой на моей груди, чтобы этот ублюдок не смог до тебя дотронуться. Я бы мог вдыхать твой запах, поглаживать твою кожу, чувствовать твое дыхание, твою близость…
* * *
Когда я просыпаюсь, ты сидишь рядом и смотришь на меня, как сова, Эмилия. Почему ты смотришь на меня? И как долго я спал? Почему вообще уснул? Я хотел трахнуть тебя! Наполовину придя в сознание, я оглядываюсь. Все вернулись домой, потому что я слышу их негромкие голоса из кухни. Ты переоделась, Эмилия, снова надела джинсы и кофту с длинными рукавами.
Ты укоризненно смотришь на меня. Я проснулся не в той вселенной или что?
— Я ее вытащила! — это первое, что от тебя слышу, и хмурюсь. Я слишком устал для этого дерьма.
— Что ты имеешь в виду, Эмилия? — грубо спрашиваю я, но в этот момент появляется Райли.
— Пойдем, детка, ужин готов. Мама сделала фаршированные каннеллони.
Я до сих пор пялюсь на тебя. Что ты вытащила? Что ты имеешь в виду? И только когда ты встаешь, и, виляя своей задницей, проходишь мимо меня, до меня доходит. Я сажусь, как солдатик, и сверлю твою спину взглядом, а ты
