Даниэла Стил - Семейные узы
— Я порежу ваш кусок мяса, — со смехом предложила она.
Том рассмеялся:
— А я отнесу вас в такси.
Энни была взволнована. Будет интересно узнать его поближе. Том показался ей умным и приятным собеседником. И внешне хорош.
День тянулся бесконечно долго. Пришлось отменить несколько встреч. На два объекта она отправила ассистентку. Позвонила Кейти и говорила очень заботливо. В четыре часа Энни наконец сдалась и решила уехать домой, правда, забрав с собой два огромных пакета с документацией. Дома она приняла обезболивающую пилюлю и вздремнула, а вечером увидела по телевизору Тома. Он выглядел абсолютно нормально, если не считать гипса на руке. Манжета рубашки была подвернута, Том не мог надеть пиджак. Но он явно был в прекрасном настроении и на экране смотрелся замечательно.
Когда на следующий день Энни вошла в зал ресторана, Том ждал ее за столиком. Она уже довольно ловко управлялась с костылями, но Том все же прошел к двери, чтобы ей помочь.
— Мы похожи на парочку пострадавших в железнодорожной катастрофе, — улыбнулся он, провожая ее к столу. — Спасибо, что пришли. Позавчера мы так приятно с вами поболтали.
Сев за стол, оба заказали чай со льдом. Энни сказала, что от алкоголя свалится со своими костылями, а Том объяснил, что никогда не пьет спиртного за ленчем. Выбрав еду, он сразу взялся за дело.
— Позавчера я не спросил вас… Вы ведь не замужем? — с надеждой поинтересовался он. Энни улыбнулась. Ни к ней, ни к нему в госпиталь никто не пришел. Оба явно были одиноки, но Том хотел удостовериться.
— Нет, а вы? — Энни снова улыбнулась.
— Разведен. Был женат восемь лет и уже пять лет как развелся. Моя работа не способствует счастливому браку. Я много ездил, часто уезжал надолго. В конце концов мы решили, что ничего не получится. Потом она вышла замуж за другого. Мы сумели сохранить приличные отношения. Теперь у нее двое детей. На это у меня тоже никогда не хватало времени, а для нее это было важно. Я не виню ее. Сам я думал, что не стоит заводить детей, если никогда их не видишь, а сейчас уже поздновато. — Том говорил без всякого огорчения. — Вы тоже развелись?
Возраст и внешность Энни заставили его думать, что иначе и быть не может. Том очень удивился, когда она отрицательно покачала головой.
— Я никогда не была замужем, — спокойно произнесла Энни, также без обиняков отвечая на его прямые вопросы. Энни не чувствовала себя неудачницей, просто констатировала факт.
— Значит, детей нет? — сделал вывод Том.
В ответ Энни покачала головой, а потом вдруг кивнула. Том ничего не понял.
— У меня нет детей, и все же они есть, — улыбнулась Энни. — Моя сестра и ее муж погибли шестнадцать лет назад в авиакатастрофе. Мне достались в наследство их трое детей. В то время им было пять, восемь и двенадцать лет. Теперь они взрослые, во всяком случае, заявляют мне, что взрослые. Но иногда я в это не верю. Лиз сейчас двадцать восемь лет. Она редактор в «Воге». Тед учится на юридическом факультете Нью-Йоркского университета. Ему двадцать четыре. А Кейти — художница. Ей двадцать один, и она учится у Пратта. Вернее, училась до прошлой недели, а сейчас решила взять академической отпуск и пропустить семестр. Меня это страшно расстроило. Такова моя история, — с улыбкой закончила Энни.
Том молчал. Услышанное произвело на него глубокое впечатление.
— Нет, это их история, — наконец произнес он. — А какова ваша?
— Эти дети и есть моя история, моя жизнь, — призналась Энни. — В тот момент я только что окончила архитектурный факультет, и вдруг мне досталась целая семья. Когда тебе двадцать шесть лет, то ни на что другое не хватит ни времени, ни сил. Сначала я вообще не представляла, как жить дальше, но в конце концов справилась и всему научилась.
— А сейчас? — Том вдруг заинтересовался ситуацией. Вчера он не предполагал ничего подобного, они вообще не говорили о личном. Физическая боль занимала все мысли.
— Когда я смогла наконец вздохнуть, оказалось, что дети выросли. Правда, Кейти сейчас вернулась домой, но прежде она три года жила в общежитии. Никак не могу привыкнуть, что у каждого из них собственная жизнь, а мне остается только сидеть и беспомощно наблюдать, как они делают глупости, например, бросают учебу. Я так по ним скучаю.
— Ну конечно. После стольких лет заботы о них. Поэтому вы и не вышли замуж?
— Вероятно. Не знаю. На самом деле, у меня никогда не было времени. Приходилось выполнять данное сестре обещание — взять детей, если с их родителями что-нибудь случится. Так я и сделала. И никогда об этом не пожалела. Все было чудесно. Они стали главным подарком в моей жизни. — Энни всегда считала, что торг был честным — ее юность в обмен на их благополучие.
— Поразительная история! — восхитился Том. — Не имея собственных детей, вам приходится страдать от синдрома пустого гнезда. Как несправедливо! Но они, видимо, удовлетворяли вашу потребность иметь детей. А сейчас вам хочется завести собственных?
Тома заинтересовала ее личность. В ней открывалось столько неожиданного. И похоже, Энни довольна своей жизнью. Она совсем не походила на отчаявшихся, несчастных женщин, которые думают, что опоздали на последний корабль, и пытаются изо всех сил наверстать упущенное. Тому это понравилось. Энни представлялась ему цельной натурой, живущей в гармонии с собой и окружающим.
— Не знаю, — пожала плечами Энни. — Никогда не задумывалась о собственных детях — не имела времени. Было бы прекрасно, если бы жизнь подарила мне эту возможность, но такого не случилось. Все пошло иначе. И теперь у меня трое взрослых детей, — с улыбкой закончила она.
— И ни одного мужчины?
— Не было ничего серьезного. Для этого тоже не хватало времени. — Казалось, Энни не сожалеет об этом.
— Вот как?.. У меня такое впечатление, что я сижу за столом с матерью Терезой, — усмехнулся Том, подумав, что Энни значительно красивее, чем мать Тереза.
— Все не так. Моя жизнь полна — трое детей и сложившаяся карьера. Представить себе не могу, как большинство женщин справляются со всем этим, да еще и будучи замужем.
— Они и не справляются. Вот почему большая часть браков оканчивается разводом. Похоже, и у вас, и у меня главное в жизни — это работа, а у вас еще и племянники.
— Так и есть. И вот теперь я должна отпустить их. Это куда труднее, чем кажется.
Энни действительно чувствовала, что впервые за шестнадцать лет в ее жизни образовалась пустота.
Потом они заговорили о его работе, о поездках, о командировках на Ближний Восток, об архитектуре, которую оба любили, о политике и искусстве. Разговор не затихал ни на минуту. Оба прекрасно провели время.
