Мама на фоне измены (СИ) - Евгения Мэйз
— Ты стало быть тоже. Верну тебе кольцо, когда вернусь в Москву.
— Оставь его. Это не мои слова, а ее.
Я растягиваю губы в вежливой улыбке.
— Оставь эти отговорки для клиентов и администрации, а мне лапшу на уши вешать не надо. Ты считаешь также. Иначе, не стал бы произносить это. Что ты хотел?
Хотя, нет!
Я делаю знак подождать и, подняв стакан, обращаюсь к присутвующим.
— Народ, вы слышите? Этот козел обманывал меня и пользовался, а теперь выставляет дрянью!
— Ты козел! Аминь! — хором провозглашают собравшиеся, не забыв чокнуться при этом.
Компания в ресторане собралась сплошь и рядом знакомая. За эти дни я успела познакомиться со многими и вынесла кое-что. Когда делишься с миром бедой, то не просто понимаешь, что ты не один такой и вокруг полно людей с бедами, а становится легче. Ты словно растворяешься беду в общем море и она уже перестает терзать тебя.
— Она знала обо всем с самого начала, — бросает Костик, растеряв всю свою невозмутимость.
Отвык, бедолага, от того, что ему не кланяются и не смотрят восторженно вслед. Выглядит разъяренным. Я же чувствую себя потрясно, чтобы там не говорила Вика.
— Это все меняет — откликаюсь я, осознав кое-что. — Я не прощаю тебя.
Понятно почему его маменька держала меня на расстоянии. Мало того, что из какого-то Питера, так ещё и дурочка, нераспознавшая правду. Ну, а если серьезно, то ведь она понимала, что долго такие отношения не простоят, а потому незачем было налаживать нормальную коммуникацию.
— Так что ты хотел?
— Думал попросить прощения, но ты опередила меня.
Я смеюсь.
— Образцов, ты обманул меня и ждёшь, что я поверю в твои извинения? Ты даже не потрудился объяснить зачем ты делал это? Почему нельзя было сказать правду, ведь она была не лучше?!
Он правда думает, что я не знаю ничего. Что уехала, не став выслушивать Пашку.
— Значит поверила ему? — спрашивает Костя, моментально переменившись в лице.
— Его два года бьют твои три недели и потому то я решила выслушать его, — замечаю я, не сдерживая сарказма. — Так что?..
— Зачем тебе знать это теперь?
Не понимаю я мужчин в их баночной логике.
— Затем, что ты извиняешься, — напоминаю я, ощущая как начинает заходить ум за разум.
— Я придумал эту историю, ещё не зная что произошло на самом деле. Он звонил, а я не брал трубку в тот день. Потом было поздно переигрывать.
— Пошел вон, — выдаю я, едва подумав об этом.
Он дёргается в мою сторону. Чем пугает. Но на секунду. Тут хватит тех, кто готов накостылять кому-нибудь от нечего делать. Взять хотя бы буйных англичан.
— Ты хочешь знать зачем? Он не сказал тебе? Потому что все лучшее достается Бурову. Костя всю жизнь только подбирает за ним. Должно было повезти в любви и тут не срослось. Отношения мечты достались ему, а не мне.
— Пошел вон, — повторяю я, испытывая нечто сродни отвращению. — Я не стану жалеть тебя.
Буров звонил ему, а тот не брал трубку. Образцов ездил туда-сюда, пока я ждала и не находила себе места. Он игнорировал попавшего в беду друга! Не было бы и половины всего, если бы не он!
— Жаль, что не ахнул тебя, — говорит Образцов с издёвкой. — Была ведь возможность.
О, нет! Он приехал не извиняться.
— И ты облажался и здесь, — говорю я, окидывая взглядом зал. — Выходит, что дело в тебе, а не в Пашке.
Я натыкаюсь взглядом на Бурова за плетеной оградой вперемешку с искусственными кипарисами в кадках и мне становится не по себе.
___
*Персонаж трилогии Толкиена
Глава 18
— Побежишь к нему? — спрашивает Образцов, проследив за моим взглядом. — Уже легла небось под него?
Рада что не сделала этого с ним. Хорошо, что настояла! Боже, спасибо тебе за наитие! Ведь не отмолила бы этот факт жизни.
— Нет, — отвечаю я, поднимаясь. — Останусь с тобой и пожалею тебя бедного.
Я выхожу из-за стола и иду, нет, не к Бурову, а к девчонкам, отдаю деньги за выпивку и закуски, тем самым поддерживая бизнес подружек.
— Что он сказал тебе? — спрашивает Люба, поцеловав меня в щеку.
— В основном плакался и признавался в том, что он подонок.
— Хотел, чтобы вернулась? — фыркает Мила, убирая что-то с моего плеча.
— Нет. Тут что-то другое.
Не понимаю зачем ему понадобилось делать это — лететь через половину глобуса, чтобы сказать мне такое паршивое "извини". Может быть он тоже ходит к психологу? Поверил в то, что женщины любят чувствительных мужчин? Но не до такой же степени!
— Ты что здесь делаешь? — наконец спрашиваю я, потянувшись и коснувшись щеки Бурова.
Не знаю как Костя нашел меня, но все смотрится не очень. Мне бы не понравилось такое ни через десять лет, ни через пятьдесят. Прежнему Бурову, кстати, тоже.
— Пошел принимать тебя тепленькую и чуть было не прошляпил момент, — отвечает Павел Архипович, приобнимая меня.
Обожаю, когда его польцы скользят по пояснице с преградой в виде лёгкой ткани.
— Не нагнетай. Во-первых, я не пила. Во-вторых, никуда бы не пошла с ним. В-третьих…
— Кать ещё и в-третьих? Обычно твои списки короче.
— Да! Есть ещё и пункт три. Он сам заявился сюда.
— Точно? — не могу прочитать его взгляд в данную минуту.
— Да! Есть ещё и четыре, и даже пять. Ты кто такой? Куда дел моего Пашука?
Буров смотрит на меня сверху-вниз, кивает и одновременно делает такое движение глазами, за которым кроется и хитринка, и веселье, и "не знаю о чем ты".
Наверное, Павел Архипович 2.0 мне нравится больше.
Он внушает меня в надежду, что теперь будет иначе, а не то, что мы вернёмся на прежнюю лыжню, ведущую к старым баранам.
— Доберешься одна до дома? — спрашивает он, не двинувшись с места. — Хочу поговорить с ним немного.
Разумеется. Я же не маленькая. Но о чём ещё он собрался говорить с ним?
— Надо выяснить ещё кое-что, — отвечает Пашка, словно прочитав мои мысли. — А точнее внушить ему.
Мысли он читать умеет, но только в капец в каких экстренных ситуациях. У него мозг заточен на это. А это значит…
— Это ты, — говорю я, поражённая озарением и не в силах истолковать его себе. — Сказал где мы, да?
— Ну ты же просила никого не преследовать, а потому я приглашаю всех к себе. Не приедут, значит, виноваты.
— Это по-детски.
— Как там говорят? Все мы в душе дети? Так вот все
