Тихие Клятвы (ЛП) - Рамсовер Джилл
Это была огромная церковь — одна из самых больших в городе — заполненная сотнями гостей. Люди стояли вдоль стен под огромными панелями с яркими цветными витражами. На свадьбу, как в странствующий цирк, съехались люди со всех концов света, и я была главной достопримечательностью.
Фата, которую я надела, казалась частью устаревшей традиции в магазине платьев, но я благодарила Бога за то, что позволила тете Этте уговорить меня на нее, потому что она создавала иллюзию барьера между мной и миром. Крошечная смесь уединения.
Надеюсь, это скрывало рычание, которое дразнило мои губы, когда я брала руку отца.
Однако, с другой стороны, вуаль также не позволяла мне хорошо видеть Коннера. Хотя я не могла разглядеть его лазурные глаза, я без труда опознала его гордый вид у алтаря. Я сделала то, что он сказал, и отключилась от всего остального — от отца, публики, ожиданий — и сосредоточилась исключительно на мужчине передо мной.
Когда мы, наконец, подошли к Коннеру у входа в церковь, он шагнул вперед и откинул фату с моего лица — эту задачу обычно возлагали на отца невесты. Отец стоял неловко, словно не зная, что делать. Глаза Коннера впились в мои, и я хотела бы знать, о чем он думает. Хотя он был вечной загадкой, мой отец, несомненно, был взбешен. Коннер откровенно проявил неуважение к моему отцу, узурпировав папину роль на глазах у всех. Я могла только представить, какая ярость кипела внутри него.
Огромным облегчением была мысль о том, что после свадьбы мне не придется возвращаться домой, если я этого не захочу. Конечно, несколько часов после приема были наполнены другой формой беспокойства. Это был первый раз, когда я осталась наедине с моим новым мужем в новом доме, и я понятия не имела, чего ожидать.
Коннер долго и глубоко смотрел мне в глаза, прежде чем наконец повернуться к моему отцу и пожать ему руку. Мой жених даже не дал отцу шанса поцеловать меня в щеку или сказать хоть слово. Он держал себя под углом между нами, а затем повел меня к алтарю, не позволяя отцу приблизиться ко мне.
Преодолев это небольшое препятствие, мы перешли к церемонии. Я передала свой букет Пиппе, которая была моей единственной свидетельницей. Мы постарались сделать все как можно проще, пригласив по одному человеку. Она стояла рядом со мной, а Коннер выбрал друга в качестве шафера, а не одного из своих многочисленных кузенов.
Слова священника проходили сквозь меня, словно на другом языке. Я не могла ни слышать, ни видеть, ни думать. Все, что я могла делать, это сосредоточиться на дыхании и стараться не потерять сознание.
Должно быть, слухи о моих новых вокальных способностях распространились как лесной пожар, потому что церковь не погрузилась в море шепота, когда пришло время произносить обеты.
— Ноэми, берешь ли ты Коннера в законные мужья? Обещаешь ли ты любить его, утешать его, почитать и хранить его в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, и, оставив всех других, быть верной только ему, пока вы оба живы?
Я набрала воздух в легкие.
— Да.
Две буквы. Одно слово. Одна жизнь, отданная навеки.
Как мужчина, Коннер получил в этом мире свободы, о которых женщина могла только мечтать. Он брал на себя обязательства, но не в такой степени, как я, потому что он уже согласился на жизнь в преступном мире. Идя к алтарю, я уже предопределила свою судьбу. В тот момент я поклялась себе, что не позволю этому быть пустым. Я использую всю силу, которую смогу получить от своего брака, чтобы уничтожить своего отца.
Именно на этом я сосредоточилась, когда сказала да.
Может быть, клятва и не была произнесена вслух, но она была столь же величественной, как и клятва моему новому мужу.
— Жених может поцеловать невесту. — Веселый возглас священника вернул мое внимание к настоящему, как раз когда губы Коннера опустились на мои, одной рукой он притянул меня к себе, а другой крепко обхватил за шею, словно думал, что я могу вырваться.
Бежать было последним, о чем я думала. Я была слишком занята, пытаясь понять, как целомудренный поцелуй на глазах у публики может быть таким чертовски эротичным. Твердость его требовательных губ. То, как нежно он выгибал меня под себя, удерживая в равновесии.
Но кульминация наступила в конце поцелуя.
Держа наши губы вместе, он прошептал одно слово.
Праздничный квартет начал радостную песню, наполнив церковь музыкой. Толпа поднялась на ноги и хлопала, пока священник объявлял нас мужем и женой. Все это время моя голова кружилась от неверия, когда одно слово эхом отдавалось в моей голове.
Моя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Мы вышли из собора рука об руку. Я сохраняла улыбку на лице, надеясь, что она скроет беспокойство, роившееся внутри меня, как разъяренный улей пчел.
Мы с Коннером поженились.
Теперь я была миссис Ноэми Рид.
Эти слова, собранные вместе, звучали в моей голове чужеродно. Ничто в моей жизни не было узнаваемым.
Да ладно, Эм. Не время для кризисной ситуации.
Я несколько раз моргнула, отгоняя паутину и понимая, что мы наконец-то избежали любопытных взглядов прихожан.
Коннер повел нас по коридору к одной из комнат, которые мы использовали для подготовки к церемонии. Гости должны были пройти небольшое расстояние по улице до места приема, пока мы делали несколько снимков. После этого мы поедем на лимузине на прием для торжественного выхода. А до тех пор мы ждали. Наедине.
Он отпустил мою руку, как только мы вошли в небольшое помещение воскресной школы. Шторы на окнах были закрыты, пропуская внутрь лишь крошечные лучики света. Я чувствовала себя так, словно забрела в логово голодного льва, и все внутри меня кричало, чтобы я выбралась наружу.
Мы должны были поговорить в дни, предшествующие свадьбе, но он не звонил, и я тоже. Это сделало этот момент бесконечно более неловким.
— Ты прошла через это, — тихо сказал он, преодолевая напряжение в комнате.
— Ты сомневался?
— Я бы не был шокирован, если бы меня подставили. — Он прислонился к стене, его большой палец медленно скользил по нижней губе.
— Я предпочитаю продолжать дышать, — пробормотала я.
Глаза Коннера угрожающе потемнели. Он был расстроен моими намеками — хотя я не была уверена, что его больше беспокоило: жестокое обращение моего отца или мое нежелание выходить за него замуж. В любом случае, я не стала объясняться. Я уже чувствовала себя уязвимой. Отдав ему еще больше себя, я бы раскрылась нараспашку. Если бы я поддалась давлению и призналась, что какая-то часть меня хочет его, только чтобы узнать, что его реакция была лишь отражением его неприязни к моему отцу, я была бы смущена безмерно. В один день я могла выдержать только такое эмоциональное напряжение.
К сожалению, Коннер не понял этого.
Он подошел ближе, в последнюю секунду опустив глаза на мое запястье. Он просунул палец под браслет, который мне подарил Санте, и поднял мою руку, чтобы прочитать гравировку.
— Как ты могла проявить лояльность к этому уроду? — усмехнулся он.
— Мой брат дал его мне. — Я отдернула руку. — Это не имеет никакого отношения к нашему отцу.
Мои синяки наконец-то поблекли, но фантомная боль в запястье напоминала о себе.
— Твой брат гордится этим именем и всем, что оно символизирует. Как это не связано с твоим отцом и репутацией, которую он создал?
— Потому что Санте другой. Он милый.
— Наивный.
Мои губы сжались, не в силах возразить ему. — Я не могу ненавидеть его за то, что сделал наш отец, — объяснила я, моя защита ослабла. Опустив взгляд, я вдруг почувствовала себя неловко и повернулась к двери. — Нам, наверное, стоит пойти поискать фотографа.
Правая рука Коннера потянулась, чтобы прижаться к моему животу и притянуть меня к себе. Мое платье было практически без спины, что позволяло обжигающему жару от его груди обволакивать мое тело, как плюшевая бархатная драпировка. Тем не менее, именно его твердый член, упирающийся мне в спину, превратил мои вены в жидкую магму. Моя внутренняя температура подскочила так быстро, что я была в нескольких секундах от огненного дыхания.
