Опера вызывали?! - Ульяна Николаевна Романова
— Ты чья? — хамовито и нагло спросил он у Лили.
— Его! — очаровательно улыбнулась она, указывая подбородком на меня.
Косой обернулся, а я в два шага приблизился, скрутил ему руку, развернул придурка и вывернул руку так, что у него плечо хрустнуло. Вдавил мордой в дверь и приказал Лиле:
— Наручники в кармане!
Она соображала быстро. Нырнула ко мне в карман, достала «браслеты» и ловко и профессионально защелкнула их на запястьях ругающего матом Косого.
— Заткнись! — приказал я и втопил морду Косого в дверь. — Мы отличная команда, Цветочек. Как поняла, что Косой — это он?
— Женя, я не дура. У него один глаз на север смотрит, а другой на восток. Специально сюда отошла, чтобы ты увидел, а он спиной к тебе стоял.
— Умничка! Пельмешка, я бы с тобой двадцать четыре на семь на задержания катался, но сюда сейчас серьезные дяди подъедут, так что давай-ка ты домой.
— Хорошо, — кивнула она, — ой, сумка в машине!
Я молча вложил в ее ладонь ключи от тачки. Лиля с благодарностью глянула на меня, спустилась, а вернулась уже с сумочкой.
Косой притих, потому что меня знал, а Георгий заперся в квартире, но тоже ненадолго.
— Домой приедешь — напиши! — приказал я.
— Хорошо! — выдохнула она.
Я прислушался к цокоту ее каблучков, дверь домофона снова открылась, а я сосредоточился на Дэнчике, который перешел к прямым угрозам.
— Не сквернословь, — сморщился я, — тебе еще признательные показания писать!
Глава 27
Лиля
Я потерянно брела к дому, не глядя по сторонам и прижимая дырявую сумку к груди.
Эмоции бурлили, а я недовольно вздыхала, потому что вдруг поняла, что Гений стал вызывать не только раздражение, злость и желание поскорее избавиться от его персоны, но и… Восхищение! Мне вдруг подумалось, что летом, вместо практики у Потапова, я бы с удовольствием попала на практику к Громову!
Это было плохо! Очень плохо! События сегодняшнего дня просто выбили меня из колеи, а Чингачгук, кажется, что-то сломал в моей голове. Тот образ, который я мысленно построила, разбился о реальность!
Как можно быть таким серьезным и несерьезным одновременно? Прыгать по балконам от рогатого мужа, а потом за три минуты расколоть важного свидетеля, договориться с парковыми воришками и вернуть мою сумку. О меткости товарища уполномоченного я решила даже не вспоминать!
Еще я поймала себя на том, что сочувствовала ему. Видела, как Гений устало прикрывал глаза, думая, что я не замечаю, и потирал переносицу двумя пальцами. А еще тоскливо посматривал на стаканчик кофе. Сколько же он не спал?..
Но самое ужасное, что, когда Косой поднялся, заметил меня и решил поболтать, я не испугалась. Где-то внутри точно знала, что Громов меня в обиду не даст, нужно было только немного ему помочь. И он снова не подвел.
Не думать о нем! Просто не думать! Вообще с ним больше не видеться, пусть это и безумно интересно.
Не думать, сказала! Но эффект вышел прямо противоположный. Что-то из разряда «не думать о белой обезьяне», когда ты все время думаешь именно о ней!
Я зло сжала зубы, поправила сумку и осмотрелась. До моего дома осталось не так уж и далеко. Как я умудрилась задуматься настолько, что шла около получаса и даже не заметила?
Продолжая упрямо шагать, хотя ноги в туфлях устали, отекли и ныли, я пыталась разобраться в себе.
И не сразу обратила внимание, что звонил мой телефон. Вздохнула, достала мобильный из сумочки, без удивления посмотрела на имя звонящего и ответила:
— Да!
— Пельмешка, мать твою, ты бездомная? — рявкнул Гений сначала в трубку, а потом куда-то в сторону: — Рот закрой!
Ему что-то промычали в ответ, а я возмутилась:
— Не ори на меня!
— Я просил позвонить, когда доберешься домой. Ты, млин, адрес забыла или дома лишилась?
— Я еще иду! — завелась я.
— Через Маздубай? И как там погодка?
— Пешком! — я даже ногой топнула от переизбытка чувств.
— Мне могла сказать, чтобы такси тебе вызвал?
— Гений, я гуляю!
— А я переживаю, волнуюсь, нервничаю…
— Подбираю синонимы, — не удержалась я.
— Пельмешка, я серьезно, — прорычал Жека.
— Все в порядке, я просто решила пройтись пешком. Погода хорошая, — соврала я.
Не рассказывать же ему, что так задумалась, что все остановки прошляпила.
Я остановилась, мазнув взглядом по машинам, припаркованным у тротуара. Машинально отметила на крайней свежую царапину и разбитую заднюю фару.
А на том конце провода тем временем тоже происходило что-то интересное. Знакомый голос, принадлежащий второму паркурщику, зануде и следователю Максу, отчитывал Евгения! Строго так, недовольно и… Совершенно не по делу.
— Хватит болтать! — велел ему Макс. — Ты на работе!
— Тебя спросить забыл! — отмахнулся от него Гений.
— Громов, разговоры не по уставу!
— Пельмешка, я перезвоню! — пообещал мне Громов и отключился.
А мне так обидно за него стало! Он меньше чем за сутки убийство раскрыл, одного подозреваемого задержал, сонный, уставший, а этот… Макс, чтоб ему, еще орет!
И я бы сама поговорила со следователем не по уставу. Возможно, даже матом, с применением тяжких телесных.
Глянула на разбитую машину и, стараясь не анализировать, что я вообще творю, полезла в сумочку.
С трудом, но я нашла, что искала! Достала визитку Макса, зажмурилась, несколько мгновений договариваясь с совестью, вытащила тетрадку, вырвала лист и написала короткую записку: «Позвоните по этому номеру, я возмещу ущерб!»
Вложила в записку визитку Макса и аккуратно просунула ее под дворники разбитой машины.
Угрызениями совести я мучилась ровно одну минуту, пока убегала с места преступления. И наконец смогла убедить себя, что хозяин поцарапанной машины только потреплет нервы Максу — так, как он это делал с Гением и мной.
Напевая под нос хулиганскую песенку «А я маленькая мерзость, а я маленькая гнусть, я поганками наелась и на пакости стремлюсь…», ускорила шаг.
Наконец, добралась до дома, с удовольствием скинула туфли и постояла так несколько мгновений, ожидая, когда ноги перестанут гудеть.
Повесила сумку на вешалку и прошла в комнату. Я хотела есть, пить, в душ и спать. Прошлась по непривычно пустой квартире и поняла, что скучаю по родителям.
Сделав пометку в уме
