Арина Ларина - Три мушкетерки
– Я всем довольна, – спокойно ответила Вика. – Все замечательно. – Она внимательно посмотрела на мужа и молча вышла.
– Это что-то новенькое. – Дима усмехнулся и ринулся в спальню. – Ты не будешь сегодня жаловаться? Все действительно хорошо?
Одного взгляда на Викино лицо было достаточно, чтобы понять – что-то не так. Даже более того – все отвратительно, случилось нечто из ряда вон выходящее, грядет гроза… Но попытка молодой жены встряхнуть слоновью психику супруга успехом не увенчалась. Пробормотав «вот и отличненько», Дима вышел.
То ли он не желал портить себе вечер неконструктивными диалогами, то ли правда ничего не видел и видеть не желал.
За пять лет семейной жизни Викино отношение к замужеству эволюционировало от эйфории «теперь все по-взрослому – я жена» до задумчивого разочарования – «а зачем мне все это?». Действительно – зачем? Она не стала хозяйкой семейного гнездышка. Делила власть над мужем и его внимание со свекровью. Жила приживалкой в коммуналке.
– Если бы я просто с ним встречалась, было бы в миллион раз лучше. – Вика с Ленкой сидели в квартире Эдика и пили тягучий приторный ликер. Этот ликер Эдику презентовал какой-то его студент, тщетно пытавшийся сдать зачет. Студентов Эдик жалел и называл раздолбаями, они его нежно любили и каждую сессию тащили преподавателю всяческие приятности, начиная с алкоголя и заканчивая домашним салом. Сало Ленка тоже попыталась выложить на стол, не зная, чем еще можно порадовать приунывшую подругу. Но пить ликер с салом Вика отказалась.
– Ну и ладно. – Ленка засунула одуряюще пахший чесноком кирпич в морозилку. – Мне больше достанется.
Вика судорожно вздыхала, стараясь не расплакаться.
– Понимаешь, он после свадьбы не изменился, все как и было… Но я чувствую, он словно перестал бояться потерять меня. Успокоился. Будто штамп в паспорте означает, что я как тумба какая-нибудь – без права голоса и возможности самостоятельного передвижения.
– Дурында ты, – Лена поморщилась. – Радуйся, что замуж вышла.
– Не получается у меня радоваться. Я просто терплю, а терпелка скоро лопнет.
– Эх, а вот меня замуж никто не берет, а очень хочется. Даже Эдька не зовет. Живем вместе, и никакая мама не мешается под ногами. – Лена долила в обе рюмки ликер и начала смахивать со стола несуществующие крошки. – Знаешь, так странно. Вот мы с тобой в школе были успешные, красивые, и казалось, что жизнь должна стелиться нам под ноги. А что вышло? Переоценили мы себя, что ли?
– Ты не обобщай, – нахмурилась Вика.
– А чего? У меня Эдик ни уму ни сердцу: и он на мне жениться не торопится, и я не больно-то хочу с ним жить долго и помереть в один день. Тебя свекровь не любит, муж не особо прогибается, чтобы маму удалить из поля зрения и тебе условия для нормальной жизни создать. Проще говоря, не готов он ради тебя мамой жертвовать. Да – любит, да – хочет с тобой жить, иначе давно бы уже выпер.
– Почему это?
– Да потому, что толку от тебя ноль, уж извини. Сама же говорила: готовит свекровь, убирает свекровь, стирает свекровь. А ты чего? Ты у нас учишься. Ешь, то что маманька сготовила, топчешь полы, которые она моет, и спишь на белье, которое она стирает. И какой от тебя прок в хозяйстве? Никакого. А я тебе так скажу. От жены должна быть практическая польза, иначе она функционирует только как любовница. А к любовнице и отношение иное, и спрос не такой. Сегодня она есть, а завтра – тю-тю. Надоела – поменял. А твой Дима тебя не меняет. Значит, любит, значит, нужна ты ему. Вот и цени это, не выпендривайся. Во всем должны быть какие-то минусы. Жизнь такая. Всегда должна быть ложка дегтя, потому что без нее и мед не мед. Лучше уж так, как у тебя, чем как у меня. Но в общем и целом наше везение закончилось. Мы с тобой весь мед еще в молодости вычерпали, теперь будем деготь доедать. А те, кто шагал по черной полосе, переходят на белую. Закон вселенского равновесия.
– Тебе больше не наливать! – Вика решительно закрыла бутылку. – Мне твоя философия непонятна.
– А я не договорила. Ты на «одноклассниках» давно в последний раз была? – Лена испытующе уставилась на подругу.
На пресловутом интернет-сайте, где бывшие соученики находят друг друга, чтобы похвастаться и убедиться, что у них лучше, чем у бывших одноклассников, Вика не была давно. С тех пор, как поняла, что хвастаться ей нечем. Сначала она, как и все, выложила свадебные фотографии. Потом фотографии с пляжа. Затем воодушевленно меняла статус, вписывая то «замужем и счастлива», то «ура! я получила диплом». А вскоре поняла, что больше писать о себе нечего. Викина жизнь превратилась в затяжную конфронтацию с Юлией Карловной. Любовь к мужу отошла на второй план. Даже второе образование она получала из принципа – чтобы чем-то заниматься, оправдывая непричастность к ведению домашнего хозяйства. Пока свекровь переигрывала ее по всем пунктам. Поэтому заходить и читать про чужой позитив у нее не было ни сил, ни желания.
– Да надоело мне там, скукота. – Вика пожала плечами и добавила: – Все пыжатся, врут, щеки надувают. Какое-то зазеркалье дурацкое. Кто кого переплюнет. Я и мой муж. Я и моя новая машина. Я и мой новый дом. Я и море. Я и новая кухня. Тьфу!
– Тьфу, это когда у тебя такого же нет, – резонно заметила Ленка. – Если бы у меня было хоть что-то из перечисленного, я бы тоже похвасталась. Всем же интересно, из кого что получилось. Так вот я там Кочерыжкину нашла.
– И чем хвастается наша Кочерыжкина? – ухмыльнулась Вика. – Докторской? Или у нее крутая работа и куча денег? Она всегда была умной.
Лена так странно смотрела на нее, что Вика осеклась и покраснела.
– Это я, наверное, от зависти – авансом. Если даже Кочерыжкиной есть чем похвастаться, то я за нее… рада.
– Я тоже рада. И мне тоже завидно, – грустно вздохнула Лена. – Только Анька не хвастается. Там даже фотографий нет. Она зарегистрировалась, наверное, чтобы на наших поглядеть. Всем же хочется узнать, у кого как сложилось. Так вот я ей написала. Она переехала, телефона-то нового у меня нет. Она вроде бы даже обрадовалась. Сообщила, что работает учителем, замужем, у нее трое детей.
– Сколько? – поперхнулась Вика. – Ужас какой!
– Не-а, она счастлива. Совершенно. Телефон мне дала, я позвонила, поболтали. Я разговаривала с абсолютно счастливым человеком.
– Ну да, – промямлила Вика, переваривая новость. – В Анькиной ситуации это максимум.
– Да ничего ты не поняла! – воскликнула Ленка. – Мы себе понаставили планок, до которых не допрыгнуть. Бегаем рядом на коротких ножках, тужимся, думая, что у нас ходули, а все без толку. Не дано нам! А Аньке дано. Мы же ее бросили, когда ей плохо было. А она искренне мне посочувствовала. Нет! Не посочувствовала, а целую психотерапевтическую беседу провела. Что маникюрша – это не финиш, а хорошая работа. Говорит, что сама мечтала бы научиться маникюр делать, только ей некогда, да и с детьми незачем пока. Мол, молодец я! И про Эдьку сказала, что это счастье, когда рядом есть человек, с которым можно пообщаться, почувствовать себя женщиной. Говорит, что интеллигентный, образованный мужчина в наше время редкость. И что ему со мной повезло, потому что я королева. Короче, такого мне понаговорила, что я себя человеком почувствовала. Правда, это был временный эффект, но Анька молодец. Могла бы посочувствовать, и я бы расквасилась, как сейчас, а она поддержала.
