Второй шанс для шефа (СИ) - Лиза Лэйн
— Почти две недели я думал только о том как сильно снова хочу поцеловать тебя. Но каждая чертова секунда ожидания стоила этого.
Его рот снова завладевает моим, и я запускаю ладонь в его волосы. Его мягкие губы пленяют меня. Он нежно проводит языком по моей нижней губе и тихий вздох вырывается из моего рта. Марк ловит зубами мою губу, а я ахаю от водоворота эмоций, которые обрушиваются на меня. Я чувствую как мелко дрожат мои ноги и боюсь, что если Марк отпустит меня, то просто упаду на землю. Но он крепко прижимает меня к себе, и сладостное томление внизу живота набирает силу. Марк отстраняется от меня, чтобы заглянуть в глаза. Большой палец его руки очерчивает мои губы, взгляд порочный и полон желания. Я сжимаю его плечи, и он воспринимает это как ответ на свой невысказанный вопрос. Одним быстрым движением он стягивает с меня свитер и указательным пальцем проводит по краю кружева на моем белье. Я дрожу, но это не от холода. Его прикосновения лишают меня рассудка и воли. Я таю в его руках, поэтому не сопротивляюсь, когда он аккуратно опускает меня на смятый купол парашюта. Его рука накрывает мою грудь, и я выгибаюсь навстречу этому прикосновению. В этот момент я не думаю о том, что мы лежим на парашюте посреди поля, и скоро приедет машина, чтобы забрать нас. Я думаю только о том, что хочу снять с Марка его толстовку. Михельсон словно читает мои мысли и ловко стягивает ее через голову, оставшись в одной футболке. Я качаю головой и тяну ее вверх. Марк улыбается так широко, что на щеках появляются ямочки и, не мешкая, снимает футболку. Я закусываю губу и тянусь ладонью к его груди. Он красивый. По его накаченному телу заметно, что Марк довольно часто посещает тренажерный зал и явно не ради беговой дрожки. Его кожа теплая и мягкая. Его запах, смесь цитруса и сандала, доносится до меня, и я снова вспоминаю наш первый поцелуй. Тогда все казалось неправильным, но сейчас, почему-то мне больше так не кажется. Я тянусь к нему и целую его мягкие губы. Марк прижимает меня к земле и мир вокруг исчезает окончательно. Остается только ощущение кожи к коже, руки, блуждающие по моему телу и вкус его губ. Марк целует меня в щеку и спускается ниже. Еще один поцелуй в подбородок, еще один в шею. Я практически впиваюсь пальцами ему в плечи, пока его губы оставляют на моей шее горячие следы. Когда его язык касается моей груди, очерчивая кружево, я снова выгибаюсь ему навстречу, и стон срывается с моих губ. Марк спускает бретельки бюстгальтера, высвобождая грудь, и его губы тут же накрывают набухший сосок. Вторая грудь попадает в плен его ладони, и я теряю над собой контроль. Мои руки тянутся к ремню на его джинсах и спустя несколько секунд, я справляюсь с пряжкой. Марк издает глухой стон, когда я касаюсь полоски кожи над резинкой его боксеров. Внезапно он замирает и прислушивается.
— В чем дело? — я поднимаюсь на локтях.
— Кажется, за нами уже едут, — Марк не улыбается, но я вижу каким озорством сверкают его глаза.
— Черт! — я вскакиваю и озираюсь в поисках своего свитера. — Чего ты встал как столб? Где мой свитер? Проклятие…
Волна стыда накрывает меня, сметая последние остатки желания. Марк неторопливо встает и застегивает ремень на джинсах. Я вижу как к нам приближается джип и чуть не плачу от злости. Свитера нигде нет, либо я просто не замечаю его, из-за паники, поднимающейся во мне. Я чувствую тепло ладони на своем плече и вздрагиваю от неожиданности.
— Надень, — в руках Марк держит свою толстовку. Сам мужчина уже успел надеть футболку и выглядит чересчур спокойным для этой ситуации.
Я не раздумывая ни секунды, хватаю толстовку и быстро натягиваю. Она огромная, и я почти тону в ней. Край толстовки полностью закрывает ягодицы, а рукава такой длины, что я чувствую себя грустным Пьеро. Но это лучше, чем оказаться перед незнакомыми людьми в одном белье. Я надеваю капюшон, пытаясь спрятать под ним свое пылающее лицо. Джип останавливается перед нами, и из него выходит молодой парнишка, чтобы сложить парашют.
— Марк Давидович, садитесь. Пока Макс будет складывать парашют, вы совсем замерзнете, — водитель джипа многозначительно смотрит на меня, и я рада, что мое лицо не видно под капюшоном, который сам размером как парашют.
Марк кивает и помогает мне залезть в джип. Через мгновение он садится рядом и его бедро прижимается к моему. Я ощущаю жар его тела и краснею еще сильнее. Кажется, вместо мозга у меня в голове вата. Нельзя каждый раз терять контроль рядом с Марком. Желание схлынуло и уступило место чувству вины. Мне стыдно за то, что я поддалась эмоциям. Стоит Марку прикоснуться ко мне и мозг словно растекается. А теперь чувство стыда практически душит меня.
Я поворачиваюсь к нему и замечаю у него на коленях свой свитер. Но… Какого черта он опять задумал? Я стискиваю руки в кулаки и отодвигаюсь от Михельсона. Все его поступки, слова, все это ради достижения одной цели — затащить меня в постель. Он с самого начала все затеял ради этого. А я уж было поверила, что он изменился, надо же оказаться такой дурой. У него на уме только одно, а я как влюбленная идиотка каждый раз наступаю на одни и те же грабли. Вот только я больше не идиотка. И уж тем более не влюбленная. В голове раздается: «А я говорила» голосом Верки, и, с тихим стоном, я откидываюсь на сиденье автомобиля и закрываю глаза.
Глава 20. Агата (14 лет назад)
Питерское лето похоже на Skittles Sour. Такое яркое, красивое, с сахарной посыпкой, но кислое до зубной боли. Вот так вчера солнце припекало во всю, заставляя снимать с себя все больше одежды, а сегодня я стою в коридоре и пытаюсь решить стоит мне надевать куртку или нет. Несмотря на переменчивую погоду за окном, я счастлива. Две недели мы с Марком вместе и, если честно, мне до сих пор не верится, что этот умный, красивый, заботливый парень — мой.
Я решаю, все-таки, надеть ветровку, потому что снять ее легче, чем дрожать от холода на пронизывающем ветру. Пока я собираю волосы в
