Хочу вернуть тебя - Амелия Борн
- О, мальчики, как быстро вы отыскали нас, - сказала женушка, и охранники, повинуясь ее жесту поволокли нас к дивану.
Удар под колени - и мы оба с Быстриковым сидим на кожаной поверхности. Спасибо, что не в казематах.
- Отыскали и отыскали, - пожал я плечами, делая вид, что ничего особенного не произошло. - Мы еще и не такое можем. Так что Августушка, давай-ка ты сейчас просто вернешь моего ребенка и мы просто уедем отсюда подобру-поздорову, - добавил уверенно.
На что эта дрянь, на которой я женился, потому что мозг мой был в затмении, не иначе, запрокинула голову и противно расхохоталась.
- Верну твоего ребенка? Твоего? - Она издевательски выгнула бровь. - Лена целиком и полностью моя, заруби это себе на носу, Андреев. И полиция просто вернула дитя туда, где оно и должно быть - своей матери.
Дитя. Оно. Как еще готова была обозвать Августа мою малышку?
- Она ведь тебе не нужна… - проговорил я, не зная, что стоит озвучивать, а о чем лучше помолчать. - Иначе ты бы еще три года назад стала обивать все пороги, а потом бы мы с тобой сели за стол переговоров и обсудили, как станем растить Ленку. Но ты предпочла исчезнуть. Напомни, сколько тогда было нашей дочери? М?
Я цепко следил за тем, как поведет себя женушка в ответ на этот вопрос. И дождался того, чего желал - она бросила молниеносный взгляд на стену напротив себя, где наверняка была установлена камера.
Что ж, отлично, теперь я хотя бы знал, что вести себя неадекватно во избежание всяких проблем не стоит. Переглянулся с Быстриковым, тот тоже дал мне понять, что он в курсе всего.
- У меня была послеродовая депрессия! - заявила Августа с таким видом, словно пробовалась сейчас в бродвейские фильмы. - Знаешь, я ведь и эмбрионы отдала под воздействием гормонов. Так что сейчас мы с Виталиком станем заниматься тем, чтобы вернуть себе еще и Марусю. Ведь она - один из зародышей, который выносила какая-то чужая женщина!
Господи, хоть бы правда прояснилась и матерью детей в соответствии с тестом днк была Лебедева, - мелькнуло у меня в голове, но я фиксироваться на этом не стал, спросил у Августы то, что весьма занимало мой ум:
- Милая… Скажи, а почему ты так зациклилась на детях, которые к тебе никакого отношения не имеют? Вот взять Ленку… Ты ее родила и оставила мне. Не воспитывала. Так как же к тебе относится моя дочь?
Я вперился взглядом в лживое лицо Августы, пытаясь понять по нему, чего именно стоит ожидать от этой сумасбродки.
- А это неважно, Андреев. Я сделаю все, чтобы Лена меня уважала, - заявила она и, дав знак тем, кто стоял все это время возле нас, развернулась и зашагала прочь, повиливая бедрами.
Я понимал - ничего хорошего нас не ждет. Как минимум - вышвырнут прочь. Как максимум - надают по тыкве. Однако получился некий симбиоз из моих фантазий. Сначала нас с Быстриковым проволокли по подъездной дорожке, затем - выпихнули, придав ускорение методом тычка пониже поясницы.
Мы оказались за огромными воротами гораздо быстрее, чем до этого - с другой стороны от них. Я поднялся на ноги, отряхнул штаны. Думать о том, что на той стороне металлической преграды находится моя дочь, не мог. Уж слишком кровожадные мысли тогда появлялись в голове. И уж слишком велико становилось понимание, что я ничего не могу сделать, как бы ни старался.
Августа ведь явно дала знать - у нее все схвачено. А значит, она убедит любые спецслужбы в том, что Ленка находится на территории ее проживания на вполне законных основаниях, раз уж я сглупил и до сих пор не сделал так, чтобы эта женщина даже на пушечный выстрел к моим детям не подходила.
- Домой? - потерянно спросил Быстриков, поднявшись и отряхивая с колен налипшие комья грязи.
Я тяжело вздохнул и признал свое бессилие кивком головы в сторону тачки, припаркованной в небольшом отдалении.
- Домой.
После чего мы оба поплелись к машине, не представляя, что же со всем этим делать дальше.
Глава 33
Еву было не узнать. И я ее прекрасно понимал. Сходил с ума от того, что не знал, где и с кем моя дочь, а Лебедева боялась. Боялась, что и с ней может произойти ровно то же самое. Пока нас прикрывала буква закона, но что будет, когда Сивацкий попытается обойти ее и пройтись грязными сапогами по жизни Евы, я не представлял. От собственной беспомощности хотелось выть в голос.
- Я хочу уехать, - сказала Ева утром следующего дня за завтраком.
Выглядела при этом так, что краше в гроб кладут. И к еде не притронулась, только на этот раз виной тому был совсем не токсикоз.
- Куда? - спросил, заставляя себя выпить хоть глоток кофе.
Эту ночь мы провели вместе у меня дома. Во-первых, оставлять одну мать, которая разве что на стену не лезла из-за случившегося, было равносильно выстрелу ей в голову. Во-вторых, мы должны были держаться вместе в любом случае. И если бы пришли за Марусей - отстояли бы малую всей толпой.
- Куда угодно, где нас с детьми не найдут. Ты, конечно, будешь возмущен, но я бы не хотела, чтобы кто-либо знал, куда мы уезжаем.
Уезжаем. Она так и сказала. Как будто все уже было решено.
- То есть, не знать должны все, включая меня, как я понимаю?
Этот вопрос удалось задать относительно спокойным тоном, хотя, видит вселенная, как раз спокойствия у меня внутри не было ни на грамм.
- Да. И Юру.
Зашибись! Подкинула мне Августушка проблем, ничего не скажешь, конечно.
- Крош… Давай не станем делать поспешных выводов из того, что
