Телохранитель для стервы - Анна Сергеевна Одувалова
Сильные ладони скользят уверенно и нежно, разминая спину плавными неторопливыми движениями, размазывая масло по лопаткам, вдоль позвоночника и ниже к ягодицам, почти не скрытым маленьким треугольником трусиков. Крепкие сильные пальцы на миг сжимают мою задницу, и я прикусываю свою руку, чтобы не застонать, а ладони Марка перемещаются ниже и медленно, поддразнивая, ведут по напряженным бедрам до колена и возвращаются назад, словно невзначай задевая тонкий, крохотный клочок ярко-желтой ткани у меня между ног. От этого небрежного мимолетного касания у меня сносит крышу. Тело будто простреливает молния, и я снова закусываю руку, чтобы не застонать от наслаждения, а его руки скользят дальше, возвращаясь к ягодицам, медленно массируют, чуть оттягивают и снова задевают возбужденную плоть. Наверное, стоит его остановить, но я не могу, наоборот развожу ноги чуть шире, открывая больше доступа, и чувствую первое более сильное нажатие. Всего лишь краткий миг, а потом ладони скользкие от масла плавно двигаются дальше. Я лежу, затаив дыхание и изнемогая от желания, мечтая об этих почти случайных прикосновениях, которые сводят меня с ума, но боюсь кончить от его пальцев прямо на пляже. Поэтому, когда Марк словно невзначай отводит в сторону мои трусики и мягким скользящим движением проводит по влажным складкам, я понимаю, что обязана прекратить сладкую пытку.
— Все, — тихо отзываюсь я, не узнавая свой хриплый голос, и поворачиваюсь. — Теперь моя очередь.
— И что даже лифчик не наденешь? — усмехается он, словно ничего не произошло и тут же демонстративно облизывает палец, который только сейчас был во мне. От этого действия меня буквально простреливает наслаждение. Что он со мной творит?
— А надо? — уточняю я, опираясь на локоть, и смотрю ему в глаза. Тут нас не видно. Конечно, есть опасность, что кому-то приспичит зайти купаться за нашим камнем, но сейчас никого нет.
— Мне не нравится, когда на тебя смотрят другие, — признается Марк и зеленые глаза темнеют, а я почему-то послушно тянусь за верхом от бикини, хотя совершенно не стесняюсь голой груди, да хоть полпляжа пусть обсмотрятся. Мне не жалко. Но почему-то для него завязываю лямки на шее и капаю на ладони теплое масло. А Марк заводит руки за голову и откидывается на покрывало рядом со мной.
Я не верю, что он так близко, как не верила сегодня ночью. Я не верю, что он со мной и такой открытый, что мы лежим на одном пледе и общаемся, как обычные люди. Не верю, что куда-то делось разделяющее нас пространство, и, кажется, поменялись роли. Сейчас неловко в его обществе чувствую себя я. Откуда у него взялась эта ленивая уверенность? И почему у меня дрожат руки, когда я касаюсь его обнаженной накаченной груди? Он такой невероятный под моими пальцами. Я скольжу ладонями по крепким мышцам, по шрамам, по плоскому прессу и светлой полоске волос, которая устремляется под низко сидящие на бедрах плавки. Марк закрывает глаза и с шумом выдыхает сквозь сжатые зубы. Ему нравится, что делают с его телом мои ладони, а меня заводит его возбуждение. Марк совершенен, и мне хочется большего, но я не знаю, как проделать тот фокус, который он проделал со мной. Очень хочется открыто сжать ладони на его возбужденном члене, который совершенно не скрывают плавки.
Марк лежит расслабленно с закрытыми глазами, и тот факт, что я понимаю, насколько он меня хочет, его, похоже, вообще не смущает, а я не знаю, что делать дальше, поэтому сижу рядом на коленях и распределяю масло по его рукам и сильному животу, когда мне приходит в голову одна занимательная идея. Я нагибаюсь вперед, чтобы нанести масло на стройные бедра, склоняюсь ниже и тянусь дальше ладонями по ногам, скользнув грудью по возбужденному члену, а потом так же возвращаюсь обратно, и снова проделываю тот же путь, касаясь сосками его члена через плавки, чувствую, как напрягаются его мышцы, и упиваюсь своей властью.
— Хватит… — звучит тихий, хриплый голос, и я со смехом падаю рядом, положив голову ему на сгиб руки и блаженно жмурюсь. Не хочется ему перечить, спорить, да и вообще говорить. Но мысль о том, что ему понравилось мое маленькое представление, заводит. Я хочу продолжения невыносимо и сильно, но опасаюсь перегнуть палку и увидеть, что он снова отдаляется от меня.
Пожалуй, то, что творится между нами сейчас, даже лучше, чем секс. Это не болезненная дикая страсть, от которой рвет все внутри. Это предвкушение, неизбежность, когда двоим становится совершенно ясно, что близость непременно будет, а все что сейчас… это прелюдия. Долгая, иногда мучительная, но все равно завораживающе прекрасная. Хочется верить, что так считаю не только я. Предполагать, что творится в голове Марка, я вообще не берусь.
Мы валяемся под солнышком, потом купаемся, старательно пытаясь держаться друг от друга на расстоянии и даже ни разу не целуемся. Все прикосновения, все взгляды они будто невзначай, и в то же время обдуманы до мелочей. Но сейчас нам легко и, похоже, обоим нравится играть в эти случайности, от которых сносит крышу. А еще мне нравится быть с ним на одной волне и не воевать. Оказывается это клево.
Ближе к обеду мы собираем свои вещи и лениво бредем по раскаленной набережной, чтобы перекусить в одной из кафешек. Сегодня я не пью. Кажется, я и так пьяна морем, солнцем и Марком, а зато Марк берет себе пиво и лениво тянет большой бокал, пока мы ждем заказ.
В этот раз мы не ругаемся. Говорим ни о чем, и Марк даже умудряется быть милым. И мне не хочется говорить ему гадости, и провоцировать его не хочется. Внезапно я совершенно свободно получаю то, чего пыталась добиться вчера весь день. До него так долго доходит или это я вчера отвратительно озвучила свои мысли? Гадать об этом не хочется, а спрашивать глупо, потому что все вопросы приведут к скандалу — я это чувствую.
После обеда мы заходим в магазин, где покупаем кофе и сыр, а потом у местных на улице два пакета ароматных фруктов и только после этого отправляемся домой, медленно прогуливаясь по тенистой улице под абрикосовыми деревьями. Кажется, сегодня впервые в этом году я прочувствовала лето до кончиков пальцев, я не помню такого лета с детства — лишенного
