Чужая жена - Мила Реброва
Я согласно кивнул, попросив упаковать один в красивую коробку. Знал, что в такие дни девушки любят полакомиться шоколадом, и решил, что это немного задобрит Ангелка.
Положив коробки в багажник, уселся за руль, поражаясь, что управился раньше Шехназ. Правда, когда она села в машину, понял — почему.
— Что такое? Ты вся бледная! — Даже ее помада выглядела бесцветной.
— Все нормально, пожалуйста, поехали домой. Мне надо прилечь, — она уткнулась в свои колени, мелко вздрагивая.
— Тебя тошнило? Ты уверенна, что дело в женских днях? — Смягчил я выражение, не желая вновь ее раздражать.
— Пожалуйста, Мансур, хватит говорить об этом! — Простонала Шехназ, не поднимая голову от коленей.
— Я беспокоюсь! Возможно, ты отравилась! На тебе лица нет, ты вся дрожишь! — Я погладил ее по плечу, действительно начав беспокоится. Еще пятнадцать минут назад она выглядела вполне здоровой. Я бы даже сказал — цветущей.
— Вот поэтому я и хотела быстрее оказаться дома! А ты мне целый допрос утроил! Я ведь знала, что так будет. Мне всегда плохо в первый день, и тошнит тоже всегда, так что я не отравилась. Пожалуйста, отвези меня домой, мне нужно лечь.
— Ты выпила обезболивающее? — Не отставал я, совсем не успокоенный регулярностью ее недомоганий.
— Да. Мансууур, — захныкала она совсем жалобно, заставляя меня тут же завести мотор и помчаться к дому.
— Мне это совсем не нравиться! — Прорычал я, разозлившись на ее состояние. — Это ненормально! Ты выглядишь больной, как это может быть нормой? На следующей же неделе пойдешь к врачу! — Горячился я, наблюдая за тем, как она сжимает губы от боли, откинувшись на сиденье. Мы ехали уже около получаса, но облегчения от обезболивающих не было заметно, она все так же морщилась, все время меняя положение своего тела.
— Я уже тысячу раз была у врачей. От этого нет лекарства! Ох! — Стон все-таки вырвался из нее, когда нас подбросило на кочке.
— Черт! Почему лекарство не помогает? — Внутри меня все кипело, и я не понимал, почему. Никогда не отличался особой чувствительностью, но видеть, как больно Ангелку, было выше моих сил.
— О, поверь, оно помогает, еще как! Без него все было бы в разы хуже. Уж я-то знаю, — с какой-то горечью произнесла она. — Да и сейчас все стало намного терпимее, чем было вначале.
Куда уж хуже-то? И что она называет терпимостью? Скрючилась вся, бледная, дрожит от боли, накрыв руками низ живота. Черт! Знал бы, что ей станет так плохо, не стал бы дразнить, а сразу бы отвез домой!
Ожидая открытия автоматических ворот, с досадой заметил, как мне машет пожилой сосед, уже направляясь в сторону нашей машины.
— Что ж ты так не вовремя! — Ругнулся я, понимая, что не смогу его проигнорировать. — Ангелок, сможешь дойти?
— Конечно, смогу! Ты слишком остро реагируешь, мне и хуже бывало! — Выбираясь из машины, ответила она.
Это и беспокоит! То, что она считает такое состояние нормой!
С трудом выслушав соседа и пообещав помочь его внуку с подработкой в магазине, я, спустя бесконечно долгих пять минут, влетел в дом, беспокоясь, что Шехназ в таком состоянии могла и не дойти до кровати.
— Да как у тебя рука поднялась!? Попробуй только подойти еще раз к моему ребенку! — Я замер на пороге, услышав грозный голос жены, еще недавно срывающийся от боли. — Еще и наговорила ей Бог знает что! Разве для этого тебе ее доверили?! Ты же сама мать!
— Что я такого сделала, почему ты так раскричалась? Я — ее тетка! Ребенку нужна твердая рука! Брат и так ее распустил! А теперь еще и ты со своей показной заботой! Вырастет принцессой, кому она будет нужна? Девочек с пеленок нужно воспитывать в строгости. Хорошая порка еще никому не вредила!
Услышав сквозь перепалку детский плач, я быстро направился в сторону кухни, откуда, собственно, и доносились голоса. И застыл на пороге, оглядывая грязный пол, залитый томатным супом из разбитой тарелки. Шехназ приготовила его утром, перед приездом Дины, которую я попросил присмотреть за Асей в наше отсутствие. Дочь стояла, уткнувшись в колени Шехназ, горько плача и обнимая ее за ноги. Она была в одних своих любимых трусиках с русалкой в то время, как ее испачканные супом платье и колготы валялись неподалеку. Заметив явный след от шлепка на пухлой ягодичке, я, едва сдерживая себя, прорычал в сторону Шехназ.
— Возьми ребенка и выйди!
Вздрогнув от моего голоса, она обернулась ко мне, сверкая наполненными гневом и болью глазами.
— Надеюсь, ты скажешь своей сестре, что ей здесь больше не рады! — Твердым голосом потребовала она, подхватывая рыдающую Асю на руки, болезненно сморщившись от ее тяжести, но не спуская с рук.
— Иди в комнату, Шехназ! — Повторил я, слишком злой, чтобы терпеть ее неповиновение и приказной тон.
— Увижу тебя еще раз, такую порку устрою, что мало не покажется! — Прошипела она напоследок, наградив Дину убийственным взглядом и направляясь в сторону нашей спальни, шепча что-то успокаивающее на ухо моей всхлипывающей дочери.
23 глава
Когда, еле дотащившись до дома от скрутивших мое тело спазмах, я услышала крик Пироженки, то чуть с ума не сошла, испугавшись, что случилось что-то ужасное. Забыв о боли, тут же забежала на кухню, где и застала картину того, как сестра Мансура, не обращая внимание на плач, шлепает девочку по прикрытой одними трусиками попке. Что-то закричав, я оттолкнула Дину, тут прижимая плачущего ребенка к себе. В голове не укладывалось, как та могла ее ударить! Такую маленькую, хрупкую беззащитную! Как она только посмела дотронуться до Моей Белоснежки!
Если бы не зашедший вовремя Мансур, не знаю, что бы я сделала с золовкой за ее слова и действия!
Никогда я еще не была такой злой и так не жаждала крови обидчика.
Подхватив горько плачущую малышку на руки, направилась в спальню, стараясь не обращать внимания на свое собственное состояние. Боль все еще продолжала простреливать низ живота, но сейчас важнее всего
