Живу тобой - Натализа Кофф
Говорили долго. Обо всем. Продумывали каждую мелочь. Родственники не разделяли моей идеи. Но на сегодняшний момент выхода иного не видел никто.
И когда папа и дядя Лев вышли оставили меня на попечении Верочки и Ника, я заперлась в своей комнате.
Застыла у окна. В голове было пусто. Глухо. Сердце ныло. Но мысли были кристально чисты.
И я набрала номер телефона, который врезался в память. Я ненавидела абонента так, что сводило каждую мышцу. А глубоко в душе я вновь и вновь повторяла, что брак с Молотовым — выгоден всем нам. Всем, даже мне. Ведь терять мне нечего.
— Какого хрена ты здесь делаешь?! — заорала я так, что, кажется, зазвенели стекла.
Но Дэн лишь криво усмехнулся, продолжая лежать в моей постели.
Постель, на самом деле, была не моя. Как и комната. Как и весь чертов особняк.
Но я согласилась на сделку. А Молотов потребовал мгновенного исполнения. И ровно через час я, собрав минимум вещей, приехала в семейный особняк Дениса и его матушки, которую я невзлюбила еще в первую встречу.
Но не собиралась поддаваться на ее провокации. Сейчас главное — освободить Самуила. А со всем остальным я справлюсь.
Оказавшись в огромном старинном особняке, я тут же заперлась в отведенной для меня комнате. И плевать, что скоро мне предстоит признать Дениса своим супругом, а затем — исполнить супружеский долг.
Этот пункт договора Дэн Молотов озвучил с особым удовольствием. Кажется, он многократно трахал меня в своих мыслях. И совершенно не скрывал этого.
Вот только я не собиралась так легко сдаваться. К тому же за последние три месяца моя жизнь повернулась ко мне с такой стороны, что я все еще не верила в счастливый финал. Но и надежда не умирала.
И вот, проснувшись ранним утром в день "Х", я отправилась в ванную, а когда вернулась — в своей постели я обнаружила обнаженного Молотова. И да, совсем не того из двух братьев, которого хотела бы видеть рядом.
— Кончай ломаться, невестушка! — усмехнулся Денис. — Через несколько часов ты не отвертишься.
— Пошел вон! — прошипела я.
Хорошо, что перед сном я надела пижаму с длинным рукавом и брюками, а все пуговицы были глухо застегнуты. Но, кажется, Дениса моя одежда не пугала.
Парень легко спрыгнул с кровати и двинулся в мою сторону. Вероятно, у Молотовых была такая фамильная черта — красивое мужское тело. Вот только не вызывало во мне тело Дениса отклика или трепета. Мне хотелось закрыться от этого мужчины.
— Выходит, мой братец хреново тебя учил, да? Придется исправлять его оплошности, — самоуверенно процедил Молотов-младший, заставив меня попятиться.
Но удар все же последовал. Звонкая пощечина рассекла звенящую тишину, повисшую в спальне. Мою щеку обожгло пронзительной болью. И я отшатнулась. Но не сводила злого взгляда с Молотова.
— Строптивая, — ухмыльнулся тот. — Люблю таких. Нравится мне ломать таких девок, как ты. Кайфую от того, как они пресмыкаются передо мной, ползают, превращаются в сломанных кукол. А ты, Тиша, будешь моей любимой куколкой.
— Катись к черту, Молотов! — процедила я.
В комнате появился Никита, без приглашения, но изрядно помятый. Понятно, что охрана Дениса всеми силами пытались задержать моего верного телохранителя. Но разве Ника удержать?
— Тина Никоновна? — настороженно произнес Никита.
— Все в порядке, — ответила я. — Денис уже уходит.
От глаз Ника не укрались ни моя пунцовая щека со следом руки Молотова, ни возбуждение Дениса.
— К вечеру тебя здесь не будет, чмо! — пригрозил Молотов.
Но под яростным, и вместе с тем, ледяным взглядом Никиты, Денис отступил. Знал, сволочь, что до регистрации брака у него нет никаких прав ни на меня, ни на то, чтобы уволить Никиту.
А когда дверь за голым Молотовым закрылась, Никита вздохнул.
— Зря ты это все затеяла, Тина, — в который раз пробормотал друг.
— По крайней мере, время мы выиграем, — вяло улыбнулась я, рассматривая свое лицо в отражении зеркала.
Кажется, если хорошенько наложить макияж, то никто и не заметит "пламенной любви" моего женишка.
— Дура ты, Тинка, — выдохнул Никита, опустился в кресло и закрыл глаза.
Я даже не спорила с другом. Дура. А что делать?
30
— Он…Что?! — взревел я.
Ярка-красная пелена перед глазами. И словно наяву ощутил удар в солнечное сплетение. Руки тряслись так, что пришлось сжать кулаки до хруста.
— Убью! — прошипел всего одно слово.
— Да успокойся, с ней Никита, — напряженно говорил Вершинский, а я не мог даже выдохнуть. Не получалось. Не выходило дышать. Потому что знал: Тина там. Одна. Наедине с моим злейшим врагом. А я ничего не могу сделать. Ничерта!
— Как, млять, успокоиться, если он… мою Тишу…. - голос рвался и сипел, точно не мне принадлежал. — Срать, Никон! В жопу все! К чертям! Сейчас еду к ней!
— Да что ты! — резко возразил Вершинский. — Не для того моя дочь терпела три месяца, чтобы ты своим появлением сейчас все похерил! Действуем по плану!
— В жопу план! — не унимался я, торопливо переодеваясь. А пальцы не слушались. Пуговицы рубашки никак не лезли в петли. А в голове кроме звона ничего не было.
— Успокойся и подумай головой, Сэм, — говорил Вершинский. — У нас будет ровно час. Денис считает, что тебя "уберут" сразу, как только ты выйдешь отсюда. Следователям нужно его чистосердечное. Кто, если не ты, выведет его на признание? И потом, ты сам решил не втягивать Тину. Вот и не втягивай.
— Она уже по макушку в самом дерьме оказалась, Никон! Из-за меня! — рявкнул я. — Не нужно было оставлять ее. Придурок я. Думал, все просчитал. Учел. А вышло все вон как.
— Тина сильная девочка, она справится, — скупо произнес Никон. — Не сразу простит, конечно. Но простит.
— Маловероятно, — скривился я. — Я ведь сам толкнул ее в руки Дэна. Сам, млять!
— Здесь, да, мог бы как-то помягче разговаривать, — заметил Никон. — И за слезы дочери ты мне еще ответишь, друг.
