Убери руки, подонок (СИ) - Ройс Мэри

— Если я буду послушной, — раздраженно делает акцент на последнем слове, — ты удалишь эти фотографии? Прекратишь меня шантажировать? — тараторит осипшим от волнения голосом.

— Мелкая, ты здесь на моих условиях. Так что лучше тебе прикрыть ротик. — Обхватываю трепетную шею рукой и впиваюсь зубами в выпирающую ключицу, пропуская разряд тока по своему телу. Я словно вампир, который долгое время сидел на диетической коле, и вот ему дали вкусить пьянящий вкус свежей крови. — Подними руки вверх, — хрипло шепчу ей на ухо, невесомо касаясь волос.

Нервно сглотнув, она выполняет, и я ловко стягиваю с нее кофту, оставляя лишь тонкую майку. Она такая худая и нескладная, а узкие бедра должны бы отпугнуть меня. Но в этой девичьей хрупкости что-то цепляет мой интерес. Она несовершенна. В ней нет ничего особенного, но в то же время в ней особенное все. Худощавое лицо с большими серыми глазами. Курносый нос, усыпанный золотыми веснушками и впалые щеки, подчеркивающие изящные скулы. А узкие бедра вырисовывают легкие соблазнительные изгибы. Блядь, я хочу эту девчонку, даже со всеми недостатками. Осматриваю ее как оголодавший хищник. И плевать мне на благородство. Я делаю это под предлогом мести, но уже сам не уверен, кому эта месть — ее брату или самому себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я бы хотел связать тебя, погрузить в свою паутину. — Голос охрип от желания. Провожу зубами по обнаженному плечу, наслаждаясь ее дрожью. — Пиздец как хочу, но ты слишком хрупкая.

— Прошу… прекрати, — надломленно шепчет девчонка и дергает плечом.

Моя усмешка касается ее кожи. Меня всегда забавляет такая лживая реакция. Просит одно, а хочет совершенно другого, но я отстраняюсь. Позволяя ей немного вдохнуть кислорода, который выжимаю из нее своим напором. Падаю на диван, откидываясь на спинку.

— Садись, — хлопаю по своим ногам.

Она вся трясется, будто щенок, который боится спускаться со ступеней. Но это чувство страха только подстегивает меня. Девчонка неуверенно опускается на мои колени.

— Господи, мне так стыдно, — закрывает лицо ладонями.

— Он тебя все равно не услышит. — Сжимаю майку в кулак и дергаю книзу, оголяя грудь с острыми розовыми сосками. Она тут же скрещивает руки, стараясь прикрыть наготу. — Не заставляй меня связать твои шаловливые ручки. Убери!

Дожидаюсь, когда она опускает их вниз и накрываю миниатюрную грудь своими огромными ладонями. Сжимаю, уничтожая дисбаланс. Девчонка неосознанно выгибается и ахает, впиваясь пальцами в мои бедра. Я притягиваю ее за шею к своему лицу и скольжу большими пальцами по точеным скулам.

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду, — шипит она, глядя мне в глаза, и я чувствую ее пылающее дыхание.

— Я уже там, — успеваю выдавить из себя прежде, чем впиваюсь в маленькие губы.

Пиздец. В голову ударило так, что искры из глаз сыпятся. Ненасытно втягиваю верхнюю губу, медленно выпуская на свободу. Смакую ее томные вздохи. Впитываю весь спектр эмоций, что получаю от несдержанных прикосновений к этой девчонке. Отстраняюсь, чтобы восстановить сбитое дыхание и смотрю на сверкающие глаза, которыми она судорожно гуляет по моему лицу. Будто ищет ответы на вопросы, которые боится задать. Ее громкие вздохи прерывисто вибрируют по коже, пробираясь по нервным окончаниям прямо в пах, отчего яйца сводит ноющим спазмом. Всякий раз встречаясь с моим диким взглядом, она взволнованно хватает накаленный воздух, не в силах что-то сказать. Мое дыхание больше походит на глубинное рычание. Я вновь впиваюсь в ее губы и жадно всасываю их в себя. Кусаю. Оттягиваю. Ловлю ее невинные стоны, как голодный волк. Зарываюсь пальцами в густые волосы и, стискивая их в кулаке, вжимаю ее в себя до режущей боли. Она еще противится, оказывает жалкие попытки сопротивления, но мой язык неумолимо врывается в ее рот. Сталкиваемся зубами и бьемся ими, пропуская гулкие удары, которые поочередно поглощаем в себя. Она мычит прямо в мои губы, стремясь отпихнуть меня своими трепетными ручками, но только распаляет этим. Я голодный до одури, и блок с треском рушится. Сегодня я выпью эту девчонку до дна.

19

Нас трясет, будто мы впервые пробуем нечто запретное. И не в силах больше терпеть, заваливаю ее на диван, не отрываясь от распухших губ, которые дрожат под моим натиском. Скольжу рукой по упругим бугоркам, а пальцы слегка сжимают сосок, который от нарастающего возбуждения увеличивается в размере. Мне нравится, как реагирует ее тело. Отстраняюсь и наблюдаю за сумасшедшим взглядом. Серые глаза темны, как угли, и рассвета в них больше нет. Похоть поглотила светлую сторону этой девочки. Провожу пальцами по полуоткрытым губам, грубовато сдавливая и заставляя дрожать их еще сильнее.

— Ты очень напряжена.

Приникаю лицом к ее груди и всасываю набухший сосок, раз за разом обводя его влажным языком. И, втянув твердую горошину в рот, выпускаю, звонко причмокнув губами, словно из них вырвали ломтик сладкого мармелада. Она не может сдержать стон и, выгибаясь дугой, судорожно всхлипывает, до протяжного скрипа сжимая руками обивку дивана.

— Я понимаю, что условия не очень романтичные, — прерываю ласки и обдаю дрожащую грудь хриплым дыханием, — но попробуй расслабиться и не мешать мне получать удовольствие.

— Я… — Ее попытка что-то сказать обрывается, как тонкая нить, когда моя рука проскальзывает к ней в трусики.

— Да ты вся мокрая.

От ощущения влаги между ее ножек с моих губ срывается гортанный стон. Не прекращая истязать тугие груди, я удваиваю ее ощущения пальцами, вращая их вокруг клитора и вырывая из дрожащего горла жалобные стоны. Привстаю на колени и, расстегнув пуговицу, стремительно стягиваю с нее штаны. Однако мне мешает напряженное тело.

— Расслабься, — рычу сквозь зубы. Но мне все равно приходится применять силу, чтобы стянуть плотно прилегающие джинсы. Оказавшись без брони, она моментально сводит ноги. — Бридааа, ты помнишь условия, — вновь припадаю к ее груди, вбираю ртом розовый сосок и резко выпускаю его. — Я трахаю тебя, и уношу все твои тайны с собой в ад. — Поднимаюсь вверх по нежной коже языком, заставляя ее покрыться роем мурашек.

— Ты мерзавец, самый худший мерзавец в моей жизни, — цедит на одном дыхании.

— Такими мерзавцами люди делают нас сами. — Кусаю ее нижнюю губу и оттягиваю, плавно выпуская из своей хватки. — Подними руки, мелкая, — хрипло рычу ей на ухо, проскальзывая языком по углу челюсти. Она неуверенно выполняет мой приказ, и я задираю майку вверх, закрывая девчонке глаза. — И не смей опускать их.

Поддеваю трусики и начинаю спускать вниз.

— Нет! — пищит она и впивается цепкими пальцами мне в волосы, отталкивая и тем самым провоцируя на грубость. Я перехватываю ее руки и фиксирую над головой.

— Не опускать! — рявкаю, и плоский живот начинает лихорадочно дергаться, вздымая вверх выступающие ребра.

Продолжаю стягивать ненужную тряпицу и припадаю губами к бархатной коже на животе, требовательно вращая языком вокруг впадины, словно вырисовываю на ней свою метку. Окончательно избавившись от последней преграды, снимаю с себя футболку и отбрасываю в неизвестном направлении. Приспустив штаны, высвобождаю наружу окаменевший член. Брида начинает нервничать, и я скольжу руками по обнаженному телу девчонки, чтобы успокоить. Пальцы сводит от желания содрать с нее кожу, не могу насытиться ее гладкостью. А ствол болезненно изнывает от ожидания, и я сжимаю его в кулак. Медленно раздвигаю ее напряженные ноги шире и провожу затвердевшей головкой по влажным складочкам, вырывая из нее судорожный всхлип. Обхватив щуплые бедра руками, дергаю на себя и плавно вхожу в ее тугое лоно. Охуеть, как у нее там узенько.

— Явор… н-не н-надо…

Сучка строит из себя недотрогу и начинает ерзать подо мной, но я цепляюсь в нее мертвой хваткой и отпускать не собираюсь. Ее начинает трясти еще сильнее. Накатившее возбуждение разрывает меня на куски и заставляет сделать резкий рывок, но, ощутив лопнувшую преграду, я замираю.