Таша (СИ) - Янышева Ольга

36 часов назад

Я открыла глаза, очнувшись после недолгого сна, вызванного негой и довольством тела, которое способен подарить только возлюбленный, не могла понять, куда подевался Ящеров, чувствуя себя не очень комфортно в чужой постели одной. Конечно, я догадывалась, что там на моей кровати вытворяют Валерия со своим «опекуном», чай немаленькая, но ощущение дискомфорта подобной справедливостью не заглушить.

За окном солнце только пробивалось сквозь непроглядную дымку Питерского тумана. Стрелки на часах показывали пять утра.

Недолго думая, оделась и выскочила из комнаты, внимательно разглядывая следы уже вчерашней гулянки.

Ящеров в гордом одиночестве разгребал последствия стритрейсевской «тусни», умиляя меня своей чистоплотностью в такую-то рань. В чёрной рубашке и джинсах, явно взятых напрокат у Виктора, Руслан смотрелся очень сексуально.

С обожанием разглядывая любимого, уже собиралась выйти из коридорной тени, когда заметила, что Русик не один.

— Ты серьёзно? — Амира сидела на кожаном диване, закинув ногу на ногу, всем своим видом показывая недоверие.

Что вызвало у девушки такую реакцию и желание задать этот вопрос, мне не известно, но обнаруживать своё присутствие я резко перехотела. Разворачиваясь обратно, сделала шаг в направлении чужой спальни, но ответная реплика Руслана, заставила передумать:

— Ами, тебя это не касается. Я уже тысячу раз говорил, что меня никто не интересует, кроме…

— Да помню, — перебивая мужчину, насупилась жгучая брюнетка, сразу недовольно поджимая алые губки, — твой Цветочек… или как ты там ту соплячку малолетнюю называешь?

— АМИРА! Не беси меня! Убирайся следом за своей подругой. Это же Эля тебе доложила, что я пришёл с другой на день Рождения Рыча? Совсем место своё забыла эта зверевская подстилка?

— Не груби, дорогой… допустим, но если ты думаешь, что я собираюсь ревновать тебя к этой бледной моли — закатай губу обратно, — девушка поднялась с дивана, плавно скользя в направлении Ящерова, напоминая своей походкой рысь.

«Ага! Как же! Рысь! Если и так, то только блудливую!» — Вчерашняя ревность внезапно возвратилась обратно, заставляя сжимать кулаки от ярости.

— Мне плевать, что ты там собираешься делать. Я тебе ещё раз повторяю: выметайся отсюда. Тебя грубо вышвырнуть?

Ухмылка стритрейсера, холодная и надменная, ничуть не испугала Амиру. Девушка только тряхнула длинными прямыми волосами и довольно усмехнулась:

— Ящер, вот знаешь же, что именно твоя грубость так привлекательна… зачем искушаешь?

— Амира… — Руслан тяжело вздохнул, устало садясь на кожаный диван, обходя его с противоположной стороны, — … уходи, пожалуйста. Не хочу, чтобы Таша видела тебя здесь.

Брюнетка, игнорируя Ящерова, присела рядом, и горькая обида отразилась на её несчастном лице.

— Руслан… зачем ты так? Что для тебя значит эта Таша? И почему, переживая о её реакции, ты совсем забываешь о своём Цветочке?! Эта дурочка хотя бы знает, что у тебя крыша поехала?! Что ты боишься серьёзных отношений, только потому, что когда-то решил, что «женился» на соплячке?! — Интонация голоса брюнетки увеличивалась по нарастающей, заставляя Амиру буквально проорать последний вопрос, пылая гневом. — Эта Таша… она в курсе, что ты её бросишь с разбитым сердцем, как других до неё?!

У меня от этого вопроса внутри всё застыло ледяным комом. Прислонившись к стене коридора, прижала ладонь к громко бьющемуся сердцу, впервые задумываясь о его сохранности, с тревогой ожидая ответа Ящерова.

— Тебя это не касается.

Руслан буквально лучился высокомерием, чему-то довольно улыбаясь, не замечая даже, как делает больно сидящей рядом девушке.

Амира прижала пальчики к своему аккуратно вздёрнутому носику, а её глаза налились слезами, стирая ухмылку Ящерова. Убедиться в том, что парень не переносит женских слёз, у меня получилось ещё при первой встрече, поэтому мужская растерянность не стала неожиданностью.

И не только для меня…

Амира тут же воспользовалась секундной заминкой парня, прильнув к его торсу:

— Почему ты так жесток, Руслан? Неужели я, действительно, не нравлюсь тебе? — Ящеров молчал, но его хмуро сведённые брови говорили сами за себя. Брюнетка не стала дожидаться, когда её повторно отошьют, и умоляюще прошептала практически в губы Русика: — поцелуй меня, пожалуйста… и я уйду…

— Может тебя ещё и трахнуть напоследок? — Скривился Руслан, пытаясь отстраниться от надоедливой особы. Моя ревность довольно заурчала в районе солнечного сплетения.

Презрение мужчины окончательно раскололо внешнюю неприступность Амиры. Слёзы хлынули из её глаз, замораживая изумлённого парня на месте.

— Пожалуйста, Русик… в последний раз… я устала бороться за тебя с твоим Цветочком… пусть теперь это делает глупая мышка… поцелуй меня, и я уйду!

«Нет-нет-нет»!!! — Ужас охватил меня со всех сторон.

Я видела, как секундное раздумье и некая эмоция вины отразилась на лице Ящерова, и поняла, что сейчас произойдёт.

Смотреть, как Русик целуется с другой, у меня не было сил.

Наконец, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашла в ближнюю комнату, всеми фибрами души желая укрыться в четырёх стенах от накатившей тоски и отчаяния.

Нет, я не боялась конкуренции этой Амиры. Понять чувства такой же влюблённой дурочки, какой я чувствовала сама себя, не сложно. Да, этот «последний» поцелуй до отчаяния был неприятен, но смириться с ним можно. В конце концов, я тоже живой человек и понимаю, что значит «любить». Но больше всего меня беспокоило то, что на месте Амиры я ощущала почему-то себя, причём в скором времени.

«Ты теперь принадлежишь мне, и пока моё желание зациклено на тебе, будешь только со мной!» — Слова Руслана, произнесённые, как он позже извинился, в порыве злости, сейчас казались реальной угрозой.

Да, я — Машкова, та самая, которой принадлежит ласковое обращения «Цветочек» по-настоящему, но это мало поможет теперь, когда Руслан стал взрослым и привлекательным мужчиной, зацикленным на маленькой беззащитной девочке и отрицающим серьёзные отношения, по своей сути, прикрывшись щитом.

«Стать очередной ступенькой на пути к идеальному «Цветочку»? Так я ею уже стала… Нет… Больше так не могу».

Я пролежала больше двадцати минут, разглядывая потолок фиолетовой спальни, как оказалось, принадлежавшей Воропаевой. Чем закончился последний поцелуй и почему растянулся на столько минут, меня уже мало заботило. Пытаясь изо всех сил загородиться от своей обиды, не заметила, когда Руслан успел оказаться в комнате, тихо ложась рядом.

От него пахло свежестью и гелем для душа.

— Цветочек… я тебя обыскался, — Ящеров ласково улыбнулся, притягивая меня к себе для поцелуя. И, даже зная, что недавно любимый целовал другую, я не смогла противиться своей собственной слабости, отвечая мягким тёплым губам с отчаянной болью.

От осознания своей беспомощности перед неоспоримым фактом власти Ящерова надо мной — я ненавидела себя только сильнее. Мне было страшно представить, что станет со мной, когда Русику надоест играться в первые, в его жизни, отношения, и он привычно переступит через меня, двигаясь к заветной мечте.

Сильная обида, овладевшая моей душой без остатка, помогла отстраниться от губ мужчины.

Я прижалась к его торсу, стараясь не разрыдаться, запоминая тепло его кожи, стук сердца, вибрацию мерного дыхания, запах тела, пока моё сердце обливалось кровью.

— Что с тобой, Цветочек? — Голос Руслана, встревоженный и тихий, только ухудшил общее состояние отчаяния.

Прикрыв глаза, прислонилась щекой к голой груди Ящера, вдыхая запах геля для душа — морской бриз, который успел так полюбиться, боясь выдать себя.

— Спать хочу.

Стритрейсер хмыкнул:

— Совсем я тебя утомил, маленькая моя… придётся заняться тренировкой твоей выносливости, и как можно скорее — ты мне нужна на более чем продолжительное время! Спи…

В рамках моего внутреннего состояния, слова Русика звучали уничижительно, но я позволила себе забыться, отчаянно наслаждаясь последней возможностью прижаться к Ящерову, чувствуя, насколько разрушительными могут быть чувства.