Валерия Бурневская - Блондинка неудачного цвета!
Древней Руси….
– Если бы он был доволен своей жизнью, тогда ладно. Но он – не
доволен! Значит, ошибся в выборе. Или, я согласна с Леной, она изменилась.
Её стервозность могла бы быть симпатичной кому-то другому. –
Предположила Настя.
– А ты откуда знаешь, что его такая жизнь не устраивает? – Прищурив
глаза, спросила её Женя. Всё-таки журналисты внимательный и въедливый
народ: везде чуют сенсацию!
Но Настя не желала быть источником для Жениных сплетен. Поэтому,
проигнорировав её вопрос, сказала:
– Может они просто разлюбили? А, признаться, друг другу и главное
самим себе – не хватает смелости! Вот жена и сваливает вину с больной
головы на здоровую. Оба боятся что-либо изменить в своей жизни. А страх
перед переменами толкает её на подобного рода поступки. Её можно понять.
Поиск новой любви – опасное предприятие и может ничем не закончиться….
– Грустно произнесла Настя.
– Лучше быть одной, чем мужиком, который не любит и не ценит
тебя, как женщину! – Рубанула Жена. У неё вообще была такая манера
разговора. Она всегда говорила уверенно и безапелляционно.
– Семьи, где оба любят – редкость. Обычно один любит, а другой
позволяет себя любить…. – Откликнулась Лена.
Женя пожала плечами: мол, это и так всем известно.
– Но всё равно – любовь есть. Тогда и проблемы решаемы. А так….
Вадим второй день не мог появиться перед сослуживцами: ему было
стыдно за выходку жены. До сих пор его потряхивало при воспоминании о
её последнем визите в клинику.
– …Хорошо ты устроился! – орала не своим голосом Юлька, заявившись
к нему позавчера в клинику. – Трахаешься тут со своими медсёстрами, а я
должна одна сидеть в четырёх стенах в качестве домработницы и няньки для
твоего ребёнка?!
– Ты – не нянька и это твой ребёнок тоже! И хватит меня ревновать без
повода!
– Ах, без повода? Ты думаешь, я ничего не чувствую?! Я знаю, у тебя есть
любовница! Она здесь работает? Или лежит?
– Я из-за твоей ревности скоро параноиком стану! Юля, я понимаю, что
лучшая защита – это нападение, но ты же сама так построила нашу семейную
жизнь: я работаю, ты – воспитываешь Павлика! У тебя от безделья крыша
поехала. Сама не захотела устраиваться на работу, а теперь бесишься и не
знаешь чем бы себя занять! – Он всегда пытался разговаривать с женой
конструктивно, а не просто обмениваться репликами. Но сейчас Юля его не
слышала или не хотела слышать.
– Ха! А ты до сих пор считаешь, что работа – это главное, что есть в
жизни?! Какой ты… убогий! Помешался на своей работе! А ты знаешь, что
ещё есть просто – жизнь: увлекательная, разнообразная, интересная! А… С
кем я говорю?! – Махнула она рукой и отвернулась: плечи её содрогались.
– Вот я и вижу, как на тебе отразилась эта увлекательная жизнь: на людей
кидаться стала! Пойми, человек без любимого дела – ничто! Мы же не раз
говорили на эту тему. Ты выбрала для себя занятие играть роль ревнивой
жены? Может, мы дома поговорим?
Его реплика вызвала новый виток истерических криков жены:
– А когда ты дома бываешь? Ночью, когда мы с Павликом уже спим....
Ты даже сыном перестал заниматься! Он скоро забудет, что у него есть отец!
А я – что у меня есть муж!
– Юля, зачем ты сюда пришла? – Он уже порядком устал от этих
бесконечных скандалов дома, поэтому и стал пропадать на работе больше,
чем обычно. Для Вадима это был не выход: Юля и сюда пришла
поскандалить!
Вадим, выпроводив, наконец, жену – ещё долго не мог успокоить. Юля
ушла, хлопнув дверью и оставив напоследок письменное послание губной
помадой на зеркале.
Он сидел и тупо смотрел на дурацкое слово. Он не мог заставить себя
выйти из кабинета, чтобы заняться своими прямыми обязанностями. Ему
было неудобно перед коллегами. Ему и так было неприятно при одной только
мысли, что все вокруг знали о его семейных проблемах. А тут ещё это
зеркало с ярко-красной надписью: «Кобель»….
Вадим Сергеевич дежурил в клинике вторую ночь подряд. Спать ему не
хотелось. Он был бодр и полон сил, несмотря на прошлое ночное дежурство
и дневной приём. Прошлая ночь была спокойной, и ему удалось-таки
немного поспать.
Он был возбуждён не только после сегодняшнего визита жены, но ещё и
от того, что рядом Настя была. Ведь их разделяли всего несколько бетонных
перегородок. Ему казалось, что он ощущает её присутствие кожей.
Сама того не ведая, она приковала его к себе невидимой цепью. И этой
цепи ему надолго хватит: вынимая звено за звеном, он уберёт между ними все
преграды и будет обладать ею! Пусть у него на это уйдёт вся жизнь.
Их встреча была предопределена свыше….
В их первую встречу, он был шокирован её странной просьбой. Но
потом понял: а что собственно такого, если женщина мечтает родить ребёнка
от любимого мужчины? Его удивление после визита Насти быстро прошло:
за свою долгую медицинскую практику в этой клинике перед ним прошло
столько разных женских судеб и характеров, что он готов был ко всему.
Столько экзальтированных богатых дамочек, желающих забеременеть от
звёзд шоу бизнеса, известных политиков, знаменитых спортсменов
приходило к нему на приём! Они готовы были заплатить за свои прихоти
любые деньги. И он, всякий раз, вынужден был объяснять им, что банк
спермы анонимен. Они могут только высказать пожелания на счёт
национальности, цвета волос, глаз, телосложения предполагаемого донора.
Клиника лишь гарантирует, что генетический материал будет здоровым. Всё
остальное – конфиденциальная информация.
На фоне этих примеров, просьба Насти не казалось ему такой уже
необычной. Удивление позже сменилось завистью: неужели на свете ещё
встречается такая любовь? Что уж тут говорить: Настя ему понравилась,
поэтому он и согласился ей помочь!
А потом с ним что-то произошло.
Пусть он не знает её близко, не знает какая она на самом деле, но он
непременно сделает всё, чтобы сблизиться с ней! В своих мечтах он
представлял, как однажды, распустит её конский хвост и уткнётся носом в
золотую россыпь, пахнущую малиновым шампунем…. (Он помнил этот
запах с детства: так пахли волосы его мамы).
Как религиозные фанатики приносят себя в жертву, так и он готов был
остаток жизни посвятить ей. Отдать свою душу? Пожалуйста! Тело? Не
жалко! Только бы она была счастлива! Он мечтал, чтобы её задумчивое лицо
всегда озаряла улыбка! Чтобы больше никогда на него не легла и тень
печали!
Какая-то сила пробудилась в нём, и хотя бы себе он может признаться: он
