Кира Дэвис - Только одна ночь
– Я начинаю влюбляться в тебя, – говорит он.
И я улыбаюсь.
Вот реальность, в которую мне хочется верить, но я лежу в кровати Дейва, нетронутая, но изнасилованная, и фантазия слишком зыбка, чтобы я могла удержаться за нее. Она уплывает прочь, погружается в мое подсознание, ждет, пока я усну, чтобы дать мне возможность пережить ее вновь.
Но сон не идет. Дейв храпит у меня под боком, ему хорошо. Но как такое возможно? Как можно спокойно спать после всего произошедшего?
Потому что я не осталась на яхте. Я оставила Роберта стоять на палубе. Я ушла, а он звал меня вслед.
Дейв выяснил правду. Роберт этого не знает, но я покинула его из-за СМС Дейва. Он ждал меня на парковке и был готов воспользоваться новой информацией, чтобы унизить меня и на работе, и перед родными… он угрожал превратить мои ночные кошмары в действительность.
Я пошла к Дейву, чтобы остановить его, да. Но еще я сделала это потому, что должна ему. Я обязана компенсировать боль, причиненную тем, что я выбрала Роберта.
Сделала ли я это? Доволен ли он своей местью? Может, да, а может, нет. Дейв утверждает, что не собирался мстить мне. Он говорит, что помогает мне.
Несколько месяцев назад я слышала, как в одной программе по кабельному телевидению репортер берет интервью у террориста. Он взял заложников, но называл их «гостями». На это заложники кивали и возносили хвалу своему похитителю. Он был идеальным хозяином, говорили они. Они наслаждались каждым мгновением своего заключения.
Не царапали ли эти слова горло заложников?
Я не заложница на Ближнем Востоке. Я знаю, что Дейв не собирается убивать меня. Мое будущее не готовит мне физические мучения.
Но я знаю, каково это: хвалить человека, который собирается заставить тебя страдать. Я знаю, что такое унижение и бессилие. Я почувствовала это, когда говорила с родителями сегодня вечером перед их отлетом домой. С прижатым к уху телефоном я благодарила их за то, что они приехали на «чудесную» вечеринку-сюрприз в честь помолвки, которую Дейв устроил мне. Я смотрела на кольцо с красным рубином, когда-то такое желанное, и убеждала их, что жду не дождусь того дня, когда стану миссис Дэвид Бисли.
Все это время Дейв стоял передо мной и диктовал текст.
Я чувствовала это, когда посылала СМС своей подруге Симоне, в котором сообщала ей, что Дейв – мой выбор. Я написала сообщение, потому что не смогла бы без слез произнести слово «выбор». По правде говоря, никакого выбора у меня не осталось. Он исчез, когда я сошла с яхты, отдала Дейву ключи от своей машины и позволила ему увезти меня в тюрьму. Он вел автомобиль, а я сидела на пассажирском сиденье, заламывая руки, как заложница. Как лгунья.
Не только мои родители любят Дейва. Дейв – крестник Дилана Фриланда, совладельца фирмы, в которой я работаю. «Он мне как сын», – сказал мистер Фриланд на вечеринке в честь нашей помолвки. Это был тонкий намек на то, что мои карьера и любовь неразделимы, как бы мне ни хотелось обратного.
И Дейв знает тайны моей семьи… он знает о моей сестре, которая утратила над собой контроль, опрометчиво бросившись в танец саморазрушения. Он знает, что она воспользовалась своими безответственными импульсами так же, как Клеопатра – змеями, а Джульетта – кинжалом. Он знает, что я изо всех сил старалась не стать похожей на сестру.
И он знает, что мне это не удалось.
Поэтому он отвез меня к себе домой, и мы десять минут стояли в его гостиной, не проронив ни слова. Мне хотелось сломать молчание, но я не могла придать достаточного веса словам: «Мне жаль».
И вот мы стояли в гнетущей тишине в разных концах комнаты. Я попыталась поймать его взгляд, но бушующее в зрачках яростное пламя заставило меня опустить глаза. В нем всего пять футов десять дюймов роста, но в тот момент гнев делал его более высоким и грозным.
Он замер у очага, держась за каминную полку так, словно собирался вырвать ее из стены.
– Ты шлюха.
– Я допустила ошибку, – промямлила я. – Я… думаю, я просто испугалась. Я была не уверена насчет брака…
Он взял в руки стоявшую на полке вазу из уотерфордского стекла, посмотрел на нее и запустил через комнату. Она ударилась о стену у меня за спиной… слишком далеко, чтобы заподозрить его в том, что он метил в меня.
Но все равно.
– Ты шлюха.
– Дейв, мне так жаль…
– Я не нуждаюсь в твоих извинениях. – Он сделал шаг вперед. Пастельные тона его светлых волос и бледно-голубых глаз омрачила враждебность.
Это я сделала его таким. Это моя вина.
– Если тебе не нужны мои извинения, то чего же ты хочешь? – осторожно поинтересовалась я.
– Я хочу, чтобы ты признала это.
– Признала что?
– Что ты шлюха.
Он сделал еще один шаг вперед.
Последний раз я занималась любовью у Роберта дома. Потом он обнимал меня. Мы смеялись и делились деталями своей повседневной жизни. Он был добрым и нежным – идеальный баланс для дикой, безудержной страсти.
Мне было чертовски стыдно… но я не чувствовала себя шлюхой.
– Думаю, ты должен отдать мне ключи от машины, – мирно проговорила я. – Поговорим, когда ты успокоишься.
Мое хладнокровие еще больше разъярило его. Он схватил меня за руки и прижал к стене.
Когда Роберт прижимал меня к стене, это волновало кровь… но там пылала страсть.
Ненависть – совсем другое дело.
Я сама удивилась своей реакции на насилие Дейва. Я будто покинула свое тело. Словно не меня прижимали к стене, я как будто стояла и смотрела на все происходящее со стороны. Я видела Дейва, и чем больше он ярился, тем слабее казался. Я обидела его, предала его. Я была сильной.
Но его реакция натолкнула меня на мысль, что, возможно, у меня была на это причина.
– Отпусти меня.
Дейв застыл в нерешительности. Ему хотелось причинить мне боль. Может, и себе тоже. Но в отличие от меня Дейв умел владеть собой.
Он отошел на несколько шагов и отвел взгляд, собирая волю в кулак. Я не могла не восхититься им.
– Ключи, – повторила я.
Он продолжал стоять и смотреть в пустоту… а может быть, в прошлое. Может, он рассматривал все наши ошибки, которые привели нас к такому итогу.
– Я сказал твоей матери, что это может случиться с каждым, – произнес он.
Я похолодела.
– Ты говорил с моей матерью?
– Это было много лет назад, – пояснил он. – Мы гостили у них в Кармеле во время автомобильного шоу в Пеббл-Бич. Ты, твой отец и я… мы все пошли на него, но мать не захотела. Сослалась на мигрень.
– Я помню.
– Я ушел где-то через час и оставил тебя с отцом. Я никогда не был большим поклонником машин, а вы и так редко проводили друг с другом время. Я вернулся в дом твоих родителей и застал мать, сидящую на кремовой кушетке в пустом доме с разбросанными по журнальному столику фотографиями. Она плакала.
