Татьяна Лисицына - Агентство недвижимости предлагает... (СИ)

— Ну, надо же! И кто бы мог подумать, что так все серьезно, — Ира гладила меня по голове, — ну не плачь ты так. Все будет хорошо. И, вообще, Наташка, посмотри на меня, — сказала она совершенно другим голосом.

Я подняла свое зареванное лицо, а она стала вытирать мне слезы бумажным платочком.

— Если ты решила рожать, то тебе нельзя волноваться и тем более плакать. Ты приняла правильное решение, и мы сейчас с тобой едем в кафе и отмечаем это радостное событие. Слышишь? Тебе, наверно, можно выпить бокал красного вина.

Мы сидели за столиком у окна в кафе на Тверской. После того, как я приняла решение — мне стало легче, тем более что моя лучшая подруга во всем поддерживала меня. По случаю праздника мы заказали праздничный обед и бутылку красного сухого вина. Пока я сидела со своим единственным бокалом, Ира прикончила бутылку и строила планы. Какой хорошей она будет крестной для моего ребенка. Мы вспоминали разные смешные истории из детства наших девочек и веселились, а потом Ира вдруг серьезно посмотрела на меня и спросила:

— Слушай, а тебе не кажется, что нужно отцу ребенка сообщить о твоем решении. Он имеет право знать. Да и детей он любит, как ты рассказывала.

— Нет, это только мое дело. Я не хочу, чтобы это как-то повлияло на его решение. Мы расстались и все.

— Не знаю, права ли ты, — задумчиво сказала Ира, вытягивая сигарету из моей пачки. — Хочешь, я ему скажу?

— Нет, если ты это сделаешь, мы с тобой поссоримся, — сказала я серьезно и отвернулась к окну.

Я на самом деле не хотела этого, было бы другое дело, если бы он меня любил, но он считал ту ночь со мной ошибкой, а я — самой счастливой в моей жизни. В этом и было все дело. Я не стану ему навязываться.

— Меня другое беспокоит — где я возьму деньги на ребенка, и как ко всему отнесется Настя?

— Ну, я думаю, что Настя будет хорошей старшей сестрой, а вот деньги… — Ира задумалась.

— Я вот все время думаю. Ну почему так получилось после этой перестройки, что у меня, да и не только у меня, такая жизнь. Ведь при загнивающем социализме люди никогда не думали, на что купить еды или одежды? А сейчас что получается? Я всю жизнь ищу, где и как заработать деньги на самое необходимое, а когда они, наконец, появляются, то не знаю какие дыры в своем бюджете заткнуть, и когда будут следующие? Я живу от зарплаты от зарплаты. У меня нет никаких сбережений. Сейчас вроде бы дело пошло с этими иностранцами. Но сколько я еще смогу ездить и показывать квартиры? От силы пару месяцев? И сколько еще будет этих иностранцев, желающих купить?

Вдруг в моей сумочке зазвонил мобильный.

— Наташа, привет. Это Пол. Как ваши дела?

— Спасибо, лучше не бывает.

— Рад слышать, — сказал он совершенно равнодушно. — А я вчера, после того как прослушал реквием Моцарта в театре, принял решение покупать эту квартиру.

— Это правильное решение, Пол, — обрадовалась я, и мы договорились о наших дальнейших действиях.

— Он хочет купить ту квартиру? — спросила Ира.

— Да, — улыбнулась я. — Вот и первые деньги на ребенка. Я. правда, хотела себе шубу на них купить. Но зачем мне шуба теперь, если я буду сначала ходить с огромным животом, а потом гулять в парке с коляской? Вполне сойдет старая дубленка.

— А когда ты захочешь куда-нибудь пойти, ты всегда можешь взять мою норку, — весело закончила Ира и подозвала официанта, чтобы заказать еще вина и выпить за мою будущую сделку. — Да, ты знаешь, — вдруг спохватилась Ира, — Я прочитала твою книгу, и мне понравилось. Я хотела тебе сказать раньше, но ты меня отвлекла своим обмороком. Я хочу ее дать моему отцу, он уже завтра приезжает, если тебе интересно его мнение.

— Завтра?

— Да, и я, как послушная дочь, еду встречать его в Шереметьево.

— Ты меня с ним познакомишь?

— Ну, конечно же, милая моя писательница.

Глава 45

Через несколько дней, когда я стояла у плиты и выпекала любимые Настины блинчики, мне позвонила Ира. Ее голос звенел в трубке:

— Давай скорее приходи. Отцу понравился твой роман, и он хочет с тобой познакомиться.

Встретившись, мы долго смотрели друг на друга. Высокий, черноволосый, подтянутый, с выразительным взглядом грустных карих глаз он показался мне даже красивым. Он был одет во фланелевые брюки и черный свитер, и держался удивительно просто и открыто.

— Очень приятно познакомиться, Наташа, — он задержал мою ладонь в своей теплой руке. — У вас красивое имя.

Не знаю почему, но мне было знакомо его лицо. Я дала бы голову на отсечение, что я где-то его видела. Но где? Мы явно не могли раньше встречаться.

— Мне очень понравился ваш последний роман, — вдруг сказала я. — Вы можете считать меня вашей поклонницей.

— Да уж, она читала его всю ночь, а утром упала в обморок от слабости, — рассмеялась Ира. — Как она нас перепугала.

— Это было от другого, — смутилась я.

— Не смущайтесь, — он тепло посмотрел на меня. — Материнство — это прекрасно. Ирина мне все рассказала. Вы — молодец, что решили оставить малыша.

— Теперь я тоже рада, особенно после того, как моя дочь радостно восприняла новость и даже пообещала помогать ухаживать за братиком или сестричкой.

— Мне кажется, у вас будет мальчик, — сказал Владимир Николаевич, и я удивилась как просто мы, едва знакомые люди, обсуждаем мои проблемы.

— Теперь о вашем романе.

Я, затаив дыхание, ждала его суждения. Мне казалось, что если сейчас он меня раскритикует, то я брошу писать. Сама не знаю, почему его мнение было так важно для меня, я была просто очарована этим человеком.

— У вас хороший стиль, интересный сюжет. Ну, может быть, не хватает немного динамики в диалогах. Я бы немного изменил конец, оставил бы побольше недосказанности. А в целом для первой книги замечательно. Если хотите, я могу показать его своему издателю.

— Спасибо, вы так добры, — выдавила я из себя.

Мне казалось, что я сплю наяву, я и не могла бы и мечтать, что этот талантливый человек хвалит меня.

— Папа, ты совсем ее смутил, — покачала головой Ира. — И это так на нее не похоже. Обычно ее трудно смутить. Кстати, Наташа, у папы для тебя есть еще одна работа. Он собирается продавать свою квартиру и хочет услышать твое мнение, как специалиста. Если ты свободна, мы можем поехать прямо сейчас. Папа на машине и отвезет нас.

— Почему вы решили продать квартиру? — машинально задала я свой дежурный вопрос.

— Я живу один, и мне не нужна такая большая квартира, поэтому мы с Ирочкой подумали, что вместо нее будет лучше купить какой-нибудь загородный коттедж, чтобы уютными зимними вечерами можно было сидеть у камина и смотреть на огонь, вдыхая запах березовых поленьев.

— Писатель, он и говорит также вычурно, как пишет, — хихикнула Ира.

Я заметила, что сегодня она была в удивительно хорошем настроении. Наверно, между ними произошел какой-то важный разговор, и она, наконец, смогла простить отца.

Квартира оказалась на улице Васильевская, недалеко от Дома Кино. Окна выходили в сквер, высокие потолки, тихо, очень красиво. Только ремонт немного устарел, о чем я ему и сказала.

— Я не был здесь лет пять, а квартиру эту купил у друга. Ему тогда были нужны деньги, он отдал мне ее дешево. Он назвал цену, и я засмеялась. Это были действительно смешные деньги. Ее стоимость выросла, по крайней мере, раза в три.

— А теперь девочки, я покажу вам свое самое любимое место. Это мой рабочий кабинет. Здесь иногда в мою голову приходят неплохие мысли.

Мы вошли в небольшую комнату, в которой стоял только письменный старинный стол и большое кожаное кресло, а вокруг до самого потолка высились шкафы с книгами. Я мельком взглянула на стол, и мой взгляд упал на черно-белую фотографию в серебряной рамке. Ведомая каким-то инстинктом я взяла ее в руки — с фотографии на меня смотрела моя мать, только очень молодая. Я ухватилась за кресло и медленно опустилась в него. Все сразу встало на свои места — и то, что его черты мне были знакомы, и то, что я тоже решила писать. Передо мной был мой отец, которого я никогда не видела и встретила таким странным образом. «Ты найдешь своего отца», — вспомнила я предсказание Наины.

— Папа, кто это? — услышала я Ирин голос, которая смотрела на фото в моих руках.

— Это женщина, которую я любил больше всех на свете и о которой тебе рассказывал.

Я перевела взгляд на отца и улыбнулась ему.

— Она тоже тебя любила больше всех на свете.

На одну минуту в его глазах мелькнуло непонимание, а потом он опустился передо мной на колени.