Терри Макмиллан - Дела житейские
Фрэнклин не разменял свой чек и в понедельник. Но теперь я знаю, почему. Во вторник утром я, уходя на работу, запирала входную дверь. Тут ко мне подошел приятель Фрэнклина Джимми. Фрэнклин отправился на работу без четверти семь, как обычно.
— Привет, дорогуша, Фрэнклин дома?
Я выключила „Вокман" и сняла наушники:
— Нет, он на работе, Джимми.
— Отлично! Значит, его снова вызвали. Слава Богу! Терпеть не могу, когда он без работы. Он ведет себя, как большой ребенок, правда?
— Похоже, — только и сказала я. Без работы? Почему же он мне ни слова об этом не сказал? Тут я сообразила, что могу кое-что вытянуть из Джимми.
— Да, а сколько дней он без работы, Джимми?
— Да уж с неделю вроде. Когда я его видел в прошлый вторник, с ним хрен знает что творилось. Прости мои выражения, дорогуша. Он только и думал, что о тебе да о твоей квартплате. Как бы ты не решила, что он ни к черту не годен и тебе не пара. Мужику так втюриваться не след, хотя, чего врать, ты, конечно, баба что надо! — Джимми издал одобрительный возглас, и лоб у него наморщился. Пояс на брюках болтался у него где-то под животом. На него без смеха смотреть невозможно. Я знаю, чем он зарабатывает на жизнь, Фрэнклин мне говорил. Но к нам он эту дрянь никогда не приносил, даже не заикался об этом. Джимми казался мне человеком, не нашедшим места в жизни.
Быстро попрощавшись с ним, я вскочила в автобус. У входа в „Макдональдс" так и кишели детишки: школа была напротив. Я решила перекусить. Почему Фрэнклин не рассказал мне об этом? Зачем обманывать меня? Значит, он не верит, что я способна понять его. Как же так? А я-то думала, что он ничего от меня не скрывает.
Коридоры в школе казались сегодня особенно длинными. Стерильно длинными. Хотя сотни ребят сновали взад и вперед или стояли вдоль стен, облокотившись на серые дверцы шкафчиков для одежды, мне чудилось, будто все это — замедленная съемка. Мне совсем не хотелось работать, но я вошла в свой класс и села. Мои восьмиклассники хором поздоровались со мной. Я потянулась за своим кейсом, но его не было. Час от часу не легче! Где это меня угораздило его оставить? Я стала вспоминать весь путь от автобуса. Нет, когда я сошла, он был у меня в руках, это я хорошо помнила. Значит, „Макдональдс". Точно. Плохой знак, Зора, если ты уже оставляешь вещи. Зачем ему работать строителем, раз его то и дело вышибают с работы? Неужели нельзя чем-то еще зарабатывать на жизнь? По крайней мере, пока он не пойдет учиться? Я твердо знаю одно — нельзя позволять ему отыгрываться на мне за свои неудачи, а мне нечего снова принимать этот фенобарбитал, иначе я не справлюсь с его стрессами. Податься некуда. А тут еще это вранье. Терпеть не могу лжецов. Придется так и выложить это ему, чтоб все было ясно как день. Нечего таиться от меня; если мы собираемся проходить через это вместе, пусть найдет способ справляться со своими неудачами. Баста!
— Кто-нибудь может оказать мне любезность? — Поднялось не меньше шести рук. Я выбрала мальчика, который учился у меня еще в седьмом классе. Лэнса.
— Я оставила свой кейс в „Макдональдсе". Скажи там, что я твоя учительница. Вот записка и пропуск.
— Я мигом, — сказал Лэнс и гордо вышел из класса.
— Ну как дела? — обратилась я к детям с наигранной бодростью.
— Еле дышим, — проорала половина класса.
— Совсем доконали, — взвыли остальные.
— А мне хоть бы хны, — засмеялась одна латиноамериканка. — А у вас здорово вымотанный вид, мисс Бэнкс. Что это вы ночью делали, а?
Половина класса загоготала. Я пыталась изобразить улыбку, но мне было не до веселья. Последние три ночи я, в общем-то, глаз не сомкнула.
Я раскрыла журнал. К моему удивлению, Лэнс вернулся с кейсом еще до звонка на первую перемену. Урок тянулся мучительно долго, а я так добивалась этого урока. Я только-только получила помещение, которого очень ждала. Прекрасная акустика. Бетонные стены и громадные окна. Для уроков музыки лучше не придумаешь. Бетховен, Брамс, Шуберт звучали здесь дивно. А Леонтин Прайс? Боже, я часами могла сидеть здесь и слушать. Конечно, моих восьмиклассников не заставишь любить такую музыку. А вот если бы я поставила Брюса Спрингстина, они бы взвыли от восторга. Я сама любила Спрингстина и до конца четверти собиралась сделать им сюрприз и принести его записи.
— Итак, — обратилась я к классу, — меня зовут мисс Бэнкс.
— Мы знаем, — отозвался кто-то.
— Ну и отлично. А теперь скажите мне что-то, чего я не знаю. Почему вы здесь? — Интересно, где сейчас Фрэнклин и где он шлялся всю неделю, делая вид, что идет на работу.
— Потому что нас наказали!
— Потому что вы должны быть здесь!
— Ну, это неправда, сами знаете. Так вот, послушайте, как я обычно веду уроки. Договоримся сразу: если вам скучно, скажите мне, ясно?
— Мне скучно, — крикнул кто-то.
— Только чур не сегодня, — возразила я, снова пытаясь улыбнуться. — Я хочу познакомить вас с лучшей музыкой мира. — О Господи, только бы не сейчас!
Не меньше пятнадцати ребят из тридцати шести издали тяжкий вздох.
— Кто слышал о Чайковском, Брамсе, Шуберте или Бетховене?
Поднялось рук пять.
— А кто слышал о Глэдис Найт, Брюсе Спрингстине, Дуби Бразерс?
Лес рук и дикие вопли.
— Ладно, ладно, вот что мы сделаем: вы услышите всю эту музыку и кое-что еще. Я хочу научить вас слушать музыку и понимать основы нотной грамоты, так что вы сможете даже записывать собственную музыку. Но у музыки большая история, и я попытаюсь сделать ее для вас как можно более интересной.
— Мы уже это слыхали! — крикнул кто-то.
— Я похожа на скучную учительницу? — я намеренно надела прямую джинсовую юбку, ярко-розовую блузку, босоножки и большущие серьги. Я совсем не хотела походить на зануду.
— Нет, выглядите вы что надо. А сколько вам лет, мисс Бэнкс?
— Это имеет значение?
— Никто из учителей не говорит, сколько им лет. Вы-то знаете, сколько нам. Это что, секрет?
Все-то им надо знать.
— Тридцать.
— Вы кажетесь моложе!
Признаюсь, я была польщена. Иногда эти ребятишки облегчают мне существование. Спасибо им за это.
Я заглянула в свои записи, чтобы придерживаться своего плана.
— Какую музыку вы обычно слушаете, или это глупый вопрос?
— Рок! — прогремели одни.
— Рэп! — завопили другие.
— Душевную!
— А кто из вас любит петь?
Поднялось несколько рук.
— А кто умеет играть на музыкальных инструментах?
Ни одной руки.
— А кто хочет научиться играть?
Чуть ли не полкласса подняли руки.
— Ну и хорошо, — сказала я. — Ну а теперь, кто знает, что такое концерт?
