Розамунд Пилчер - Фиеста в Кала Фуэрте
Доехав в облаке пыли до Каса Барко, Франсис оставила «ситроен» на единственном клочке тени, который ей удалось отыскать, перешла узкую дорогу, открыла зеленую дверь и крикнула:
— Есть кто-нибудь?
Ответа не последовало, и она вошла в дом.
В доме никого не было. Приятно пахло золой и фруктами, в открытые окна врывался прохладный ветерок с моря. Бросив сумку на первый попавшийся стул, Франсис обошла дом, но никаких следов присутствия женщины не обнаружила. С антресолей донесся едва слышный шорох; поглядев наверх, Франсис увидела, что это всего лишь противная кошка Джорджа спрыгнула с кровати и стала спускаться по лестнице, чтобы поприветствовать гостью. Франсис не любила кошек, особенно эту, и пнула Пёрл ногой. Та, задрав хвост, с достоинством удалилась, всем своим видом выражая глубочайшее презрение. Франсис пошла за ней на террасу, по дороге взяв со стола бинокль. «Эклипс» спокойно стояла на якоре. Франсис поднесла бинокль к глазам, отрегулировала его и как на ладони увидела яхту и тех, кто на ней был. Джордж лежал в кокпите на одной из скамеек, с раскрытой книгой на груди, в надвинутой на глаза старой фуражке. На крыше каюты разлеглась девица: бесконечно длинные конечности и копна соломенных волос. Она была в рубашке, похоже, принадлежащей Джорджу; лица Франсис разглядеть не могла. Сцена была поистине идиллическая, и Франсис, опустив бинокль, нахмурилась. Вернувшись в дом и положив бинокль на стол, она налила себе стакан вкусной холодной колодезной воды, вынесла его на террасу, передвинула самое надежное из плетеных кресел в тень навеса, села, несмотря на угрожающий скрип, и приготовилась ждать.
Джордж спросил:
— Не спишь?
— Нет.
— Пожалуй, пора домой. Поднимайся. Ты слишком долго провалялась на солнце.
Селина села и выпрямилась.
— Я заснула.
— Знаю.
— Это все из-за чудесного вина.
— Вероятно.
Они поплыли обратно в Каса Барко. Шлюпка легко скользила по переливчатой синей воде, отбрасывая тень на верткие зеленоватые водоросли. Было тихо, спокойно и жарко; казалось, в мире никого больше нет. У Селины горело все тело; она чувствовала себя перезрелым плодом, который вот-вот лопнет, но даже это ощущение ее не раздражало — оно было естественной принадлежностью чудесного дня. Поудобнее устроив пустую корзину между ног, Селина сказала:
— Пикник удался на славу. Лучший в моей жизни.
Она ждала, что Джордж отпустит какое-нибудь дурацкое замечание насчет Фринтона, но — к ее удивлению — он промолчал, только улыбнулся, будто с ней соглашаясь.
Приблизившись к пирсу, Джордж выскочил и подтянул шлюпку. Селина выгрузила все имущество, вышла сама; горячие доски пирса обожгли ее босые ступни. Собрав вещи, они поднялись на террасу: Джордж шел впереди, Селина — сзади и поэтому услышала голос Франсис раньше, чем увидела его обладательницу.
— Вы только поглядите, кто идет!
Джордж на секунду остолбенел, но потом, как ни в чем ни бывало, поднялся на террасу.
— Привет, Франсис, — сказал он.
Селина, чуть замедлив шаг, последовала за ним. Франсис лежала в старом плетеном кресле, задрав ноги на стол. На ней была белая в синюю крапинку рубашка, завязанная узлом под грудью и оставлявшая открытой загорелый живот, и обтягивающие белые полотняные брюки. Туфли она сбросила; на темных и запыленных босых ногах, скрещенных на столе, выделялись покрытые ярко-красным лаком ногти. Она даже не подумала встать или хотя бы сесть, а так и продолжала лежать, почти касаясь пальцами рук пола и наблюдая за Джорджем из-под короткой светлой челки.
— Я решила тебя обрадовать. — Посмотрев через плечо Джорджа, она увидела Селину. — Эй, привет!
— Привет, — слабо улыбнулась Селина.
Джордж поставил корзинку на пол.
— Что ты здесь делаешь?
— Видишь ли, в Сан-Антонио чертовски жарко и шумно, и я решила на пару деньков оттуда смыться.
— Где ты остановилась?
— Рудольфо пообещал номер.
— Ты видела Рудольфо?
— Угу, зашла к нему по дороге выпить пивка. — В глазах ее сверкнуло злорадство: она понимала, что Джорджу не терпится узнать, чего ей наговорил Рудольфо.
Джордж присел на край стола.
— Рудольфо сообщил, что у меня Селина?
— Конечно. — Она улыбнулась Селине. — Ну и сюрприз, скажу я вам. Джордж, ты еще нас не познакомил.
— Извини. Селина, это миссис Донджен...
— Франсис, — быстро вставила Франсис.
— А это Селина Брюс.
Селина шагнула вперед и сказала:
— Здравствуйте... — но Франсис будто не заметила ее протянутой руки.
— Вы приехали погостить?
— Да, я...
— Джордж, ты никогда не говорил, что у тебя есть дочь.
— Она мне не дочь, — сказал Джордж.
Франсис слегка изменилась в лице. Сняв со стола ноги, она выпрямилась в кресле.
— Не мог ли бы ты объяснить...
— Помолчи секунду. Селина...
Селина повернулась к нему, и Джордж увидел, что она растеряна, а, возможно, даже обижена.
— Ты не против, если мы с Франсис минутку поговорим наедине?
— Ну конечно, нет. — Селина попыталась улыбнуться, чтобы показать, что ей решительно все равно, и положила на стол полотенце и учебник, — видимо, посчитав, что так ее бегство не будет казаться чересчур поспешным.
— Буквально пять минут...
— Я спущусь в шлюпку. Там прохладней.
— Хорошо.
Селина стала торопливо спускаться по ступенькам. Пёрл, сидевшая на ограде террасы, поднялась, потянулась, мягко спрыгнула на пол и последовала за ней. Джордж повернулся к Франсис и повторил:
— Она мне не дочь...
— Тогда кто же, черт побери?..
— Свалилась как снег на голову. Приехала из Лондона — специально, чтобы меня отыскать. Вообразила, будто я ее отец.
— А с чего она так решила?
— Увидела фотографию на обложке «Фиесты».
— Ты что, похож на ее отца?
— Да. Мы с ее отцом — дальние родственники, но это совершенно неважно. Его нет в живых. Убит на войне.
— Уж не считает ли она, что он воскрес?
— Когда человеку чего-то очень хочется, он готов поверить в любое чудо.
— Рудольфо сказал мне, что она твоя дочь.
— Правильно. По деревне разнеслась сплетня, и я подумал, что для девочки будет лучше, если я не стану ничего опровергать. Она тут уже третий день.
— И живет здесь... с тобой? Да ты рехнулся!
— Другого выхода не было. Ее чемодан потерялся, а обратный билет украли в аэропорту.
— Почему ты мне вчера ничего не сказал?
— Потому что к тебе это не имеет ни малейшего отношения. — Ответ прозвучал резче, чем Джорджу бы хотелось. — Прости, но так оно и есть.
