Андрей Жвалевский - Современные методы управления погодой
Услышав ключевое слово «питание», живот мой проворчал что-то немузыкальное.
Я взял поднос с кофе и направился к своей избраннице. Она тут же, не раскрывая глаз, навострила носик и сомнамбулически приподнялась в постели.
– О, – сказала Катя, – ты уже кофе сварил! Тогда и мне сделай чаю.
Я мысленно выругался. За это время можно было бы уже и выучить, что Кошки кофе не питаются, Кошки питаются чаем с ароматическими добавками, некрепким, без сахара. Я уже не удивился, отыскав в упомянутых выше пакетах пачку чая с земляникой. Второй вход в опочивальню получился более удачным: Катя уже приоткрыла глаза… пардон, глаз и хитро им на меня любовалась. Как только поднос был надежно установлен на стуле, моя любимая женщина подкатилась ко мне и сладко заурчала:
– М-м-мяу-у-у! Спас-с-сибо.
Мне стало совсем хорошо.
А вот дальше начались будни: после душа Катя заявила, что необходимо навести здесь хоть какой-нибудь порядок. Я смирился, не подозревая, что обычным пылесосом на сей раз не обойдется. Сначала мы сортировали вещи: в одну кучу – мои, в другую – квартиранта, в третью – те, которые я смутно припоминал, но не был готов признать своими. Маша активно участвовала, выбирая из куч самые яркие вещи и начиная с ними развлекаться. По ходу дела Катя задавала мне всякие бессмысленные вопросы.
– А ты завтра дома будешь?
– Нет, – ответил я, – надо срочно готовить плацдарм для возвращения. Сейчас как раз сезон, все готовятся к выставке, учебка вовсю продается.
– Я знаю, – сказала Катя, – я ведь тоже с утра убегаю, нужно сто мест обойти, сначала оптовиков, потом большие магазины.
– А обзвонить нельзя?
– Обзвонить я и из дома могла, тут нужен личный контакт. Ты ведь тоже не обзванивать будешь.
– Сегодня вечером посижу на телефоне, а завтра буду заниматься личным контактом.
После этого Катерина переключилась на расспросы о моей маме, о том, понравится ли ей Машка, потом – опять о работе… Короче, часа два мы таскали вещи и трепались о всякой ерунде. Затем как-то незаметно наступил обед, мы сходили выгуляли ребенка, еще раз (!) в магазин, и только часам к пяти я смог добраться до телефона.
Как и ожидалось, половина нужных людей уже была в городе, но о делах говорить отказывалась.
– Завтра, – обычно отвечали мне, – зайди ко мне часиков в одиннадцать… Нет, лучше в два. Ты бы видел, какие у них мидии!
Катя, которая наконец завершила свою деятельность по наведению порядка на молекулярном уровне (на макроуровне все уже давно сияло), немного посидела у меня под боком, послушала, как я пытаюсь продаться подороже, и двинулась на кухню.
Ужин получился просто обалденным! Все такое овощное и фруктовое, красиво уложенное и вкусно пахнущее! И тарелки – как в ресторане (когда только она их отдраила?). В кухне даже светлее стало.
– Здорово! – сказал я, откинувшись на стуле. – Маша, мама у нас – просто шеф-повар какой-то! Она тебя так все время кормит?
– Только по воскресеньям, – возразила мама, – если есть настроение. А вот завтра, Маша, будешь сама потихонечку из холодильника фруктины таскать. А потом я приду и покормлю. Или дядя Сережа придет. Не знаю, кто раньше.
У нас с Машкой были, наверное, одинаково ошарашенные физиономии.
– Ты хочешь сказать, – произнес я с некоторым усилием, – что ребенок целый день будет один?
– А что делать? – Лицо Кати выражало безмятежность и покорность судьбе. – Мы с тобой завтра пойдем по делам.
Я встал и попытался пройтись по кухне. Обычно это помогало мне думать. Однако на сей раз кухня была забита народом, и я двинулся в коридор. Катя осталась утешать раскисшую дочку.
– А ты не можешь отложить дела? – наконец придумал я, возвращаясь к столу.
– Нет, – кротко ответила Катя.
Я отправился думать дальше. На третьей минуте меня озарило.
– Слушай, а если я попрошу маму посидеть? Вы не против?
Машка была против, но, по-моему, она уже просто хотела спать. Катя идеей воодушевилась.
– Конечно, – сказала она, – ты ведь про нее столько хорошего рассказывал. Они обязательно подружатся.
Мама, к моему удивлению, особенно не возражала. Я так подозреваю, что главным движущим стимулом было любопытство. Иначе чего ради ей было соглашаться ехать на другой конец Москвы и тратить день на совершенно неизвестного ребенка.
Решение внезапно возникшей проблемы убедило меня в двух вещах. Во-первых, я еще не утерял способности решать внезапно возникающие проблемы. Во-вторых, женщины – существа безответственные. При малейшей возможности они предоставляют мужчинам полную свободу действий и, стало быть, полную ответственность за эти действия. Довод для этого они используют железный: «Ты мужчина, ты и думай!»
Уже в кровати я попытался поделиться своими умозаключениями с Катей, но на втором слове она уткнулась в меня носом и прошептала:
– Ты у меня самый умный.
И мне сразу расхотелось быть самым умным, а захотелось быть самым нежным.
У нее.
***Утро было просто замечательным!
Я проснулась сама. То есть но мне никто не прыгал, никто не кричал, что пора вставать и готовить есть, и никто не звонил над ухом. Это во-первых.
Во-вторых, по квартире плавал очаровательный запах кофе. Ничто так вкусно не пахнет с утра, как свежесваренный кофе. Только моя беда в том, что на вкус я его, то есть кофе, терпеть не могу, а просить кого-нибудь сварить мне с утра кофе для того, чтобы я его понюхала… Что-то мне подсказывает, что это будет воспринято как наглость. Причем не просто наглость, а ни с чем не сравнимая Наглость, на которую способны только такие противные, ленивые, ничего сами не умеющие – короче, только я способна.
Чудесное утро продолжалось. Мне под нос принесли чашку кофе, чтобы нюхать, и пошли за чашкой чая, чтобы пить. На тарелке красовались пять сортов вкусного сырика, а Машка была уже сыта и уселась играть за компьютер. И я поглощала сыр, пила чай и наслаждалась сознанием того, что могу не вставать с постели еще хоть несколько часов.
Потом на Машку свалилась гора бумаги, которая лежала у Сергея на компьютере. Он засуетился, сказал, что сейчас все уберет, и засунул всю эту гору на нижнюю полку шкафа. Гора влезла с трудом, дверца не закрылась и при каждом легком дуновении ветра подозрительно скрипела. Это навело меня на мысли о том, что это не первая подобная уборка и что Машу в этой квартире страшно будет оставить одну. А вдруг ей придет в голову открыть одежный шкаф? Она же задохнется!
– Сережа, а что это были за бумажки?
– Да так, черновики всякие ненужные.
– Ненужные?
– Не-а.
– А давай их выкинем!
– Зачем?
– Так они же ненужные!
