Марджери Хилтон - Цена прощения
— Они ехали с вечеринки. На дороге почти не было движения, и она попросила его дать повести машину, — устало отозвалась Герда. — Рэчел уже тогда была без ума от него. К тому же очень испорченная — единственный и поздний ребенок в богатой семье. Всегда все позволялось. Но Стюарт не злоупотреблял этим. Она просто забавляла его.
— Стюарт всегда был бабником. Возраст не помеха, — хмуро произнес Джордан. — И все-таки не возьму в толк, зачем он сделал это?
— Думаю, был не в себе.
— Я имею в виду, зачем он намеренно скрыл правду?
— Стюарт сильно пострадал и, наверное, понимал и свою ответственность за случившееся, — как бы размышляя, тихо ответила Герда.
Но такого объяснения Джордану было явно недостаточно.
— Все это ужасно глупо.
Герда вздохнула. К чему теперь искать виновных? Она ведь смогла простить Стюарту обман. Так почему бы Джордану не простить брата? Ей хотелось защитить Стюарта. Как бы виноват он ни был, он уже достаточно поплатился за все.
Стараясь скрыть охватившую ее слабость, Герда как можно равнодушнее произнесла:
— Он не хотел вмешивать Рэчел. К тому же в больнице его накачали обезболивающими. Он мог наговорить что угодно.
— Он прекрасно соображал, — резко перебил Джордан. — Первое, о чем он меня спросил, когда очнулся: «Где она?» Казалось, он до смерти напуган. Мы-то думали, что он ехал один. Но потом, когда мы спросили, кто был с ним, он притворился, что у него что-то с головой. А потом заявил, что был один. Я стал расспрашивать. Тот мотоциклист сказал, что видел убегающую девушку. Он не был уверен, что она вылезла из разбившейся машины. Стюарт испугался и, когда я задал ему прямой вопрос, сказал, что он мог быть только с тобой. Ведь вы собирались пожениться, да? — Джордан заметно нервничал. — Как я мог не поверить? Что мне оставалось делать, как не найти и не допросить тебя? А ты все подтвердила. Почему, Герда? — Он в отчаянии развел руками.
Герда сидела с потерянным видом.
— Не знаю. Может, чувствовала себя виноватой. За неделю до того Стюарт сделал мне предложение, я отказала. Я не любила его. Да и он, видимо, недостаточно любил меня. Стюарт продолжал встречаться с другими девушками. Я… — Она взволнованно посмотрела на Джордана и облизала сухие губы. — И, как назло, в тот вечер я была дома. Приехал Блэйз, а через полчаса заявился ты. Если бы нас не было в тот вечер дома, у меня было бы алиби, и Стюарту бы никто не поверил…
Джордан не сводил с нее тревожного взгляда.
— Если бы я не разъярился тогда так, я бы поверил тебе. Судя хотя бы по тому, как ты отреагировала, когда услышала, что случилось. Но в меня слоено дьявол вселился. А потом ты была бледна и нервничала, будто действительно в чем-то виновата. Стала успокаивать Блэйза… Говорила, что это недоразумение, что тебе надо поехать со мной, увидеть Стюарта. Я почти уверился, что ты от него тоже хочешь все скрыть.
— Ему вредно было волноваться. Поэтому я решила сразу увести тебя оттуда.
— Ты как раз была в белом, и мотоциклист сказал, что девушка была в белом… — горько усмехнулся Джордан.
Герда обреченно кивнула:
— Я растерялась тогда. А когда увидела Стюарта, мне стало его так жаль, кричать хотелось. Это так несправедливо. Он лежал бледный, беспомощный… Помнишь, он попросил тебя оставить нас наедине… Вот тогда он мне все рассказал. Он умолял, был в ужасе, что полиция узнает про Рэчел. Он попросил меня найти ее и сказать, чтобы она молчала. Боялся ее отца, но еще больше тебя.
Джордан злобно выругался. Герда в порыве жалости протянула к нему руки, пытаясь успокоить:
— Я не могла иначе. Он плакал, говорил, что это целиком его вина. Что лучше б он погиб. Стюарт был в отчаянии. И вот я выдумала всю эту историю: как я побежала искать телефон, как он оказался сломан и так далее… Именно так случилось с Рэчел тогда. Я звонила ей, и она мне все рассказала. Мы договорились, что она будет молчать.
— А потом Стюарт стал уговаривать меня, чтобы я никому не рассказывал, а говорил всем, что он был один. И конечно, я подумал, будто он просто хочет выгородить тебя. — Джордан опустил голову и казался совсем раздавленным. — Я сделал, как он хотел. Тогда еще он не сказал мне, что ты ему отказала.
Джордан медленно поднялся и, как бы собираясь с мыслями, подошел к окну. Потом вдруг развернулся к Герде и нерешительно заглянул ей в лицо:
— Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
Она тяжело вздохнула:
— Ты не виноват, ты же не знал. Сейчас я хотела бы все забыть.
— Такое забыть нельзя.
— Но и жить дальше с этим грузом тоже нельзя. — Она потянулась за сумочкой, чтобы достать сигареты. — Знаешь, в какой-то мере я даже благодарна…
Джордан быстро сунул руку в карман и протянул ей свою пачку.
— Я ведь так обращался с тобой не только потому, что мне было обидно за брата… — негромко сказал он, избегая смотреть на нее.
Герда вздрогнула и слегка покраснела:
— Наверное, любой на твоем месте вел бы себя так. Стюарт остался калекой, шутка ли?
— Да, да, но… — Он закурил и, прежде чем положить зажигалку в карман, как бы взвешивая, покачал на ладони. — Было очень больно разочароваться в тебе…
— Во мне?
Он отвернулся:
— Не хотел верить, что ты могла изменять брату, тем более что я и ты… мы почти уже сошлись с тобой. Но что взбесило меня больше всего, так это — вот!
Из внутреннего кармана он достал конверт и бросил его на диван. Опершись на колени и обхватив голову руками, он замер, глядя в пол:
— Проверь, все ли правильно.
Герде показалось, что сердце перестало биться. Она не могла шевельнуться, будто тело обледенело. Только глаза кричали о помощи.
— Проверь. — В голосе слышались грубые нотки. — Или, может, мне самому проверить?
Дрожа всем телом, она открыла конверт и стала судорожно пересчитывать фотографии и негативы. Из-за слез изображение сливалось в серую массу. Несколько снимков упало на пол. Чувствуя, что теряет сознание, Герда что есть силы до боли сжала виски.
Джордан испуганно склонился над ней:
— Ради бога, Герда! Зачем так реагировать? Ты просто… Ты великолепно получилась. Если тебе неприятно, давай мы… — Яростно комкая, он сгреб снимки в кучу и запихнул их обратно в конверт. — Вставай. Пойдем, я отвезу тебя в аэропорт. Может, еще успеешь.
Ее как будто пронзила молния. Она вскочила и в исступлении закричала:
— Нет! Отдай их сюда! Я уничтожу все это!
— Нет. Я сам! — отрезал Джордан. — Я должен быть уверен, что ни один похотливый мужик не увидит это. — С каким-то зверским наслаждением он порвал конверт на две части и бросил в камин. — Надо все сжечь. — Он старался выглядеть спокойным. — Где у тебя спички?
Глядя в глаза, полные злости, Герда прошептала с замиранием сердца:
— Почему ты так переживаешь?
— Я?! Да, я переживаю! — рассвирепел он. — Я все три года только и делал, что переживал! Три адских года!
Казалось, он сейчас все разметет в маленькой комнатке. Герда стояла, боясь поднять глаза. Она почувствовала, как он подошел почти вплотную.
— Я не вмешивался, потому что думал, Стюарт любит тебя. Потом узнал, что ты выходишь замуж за другого. Я не мог поверить. Сам того не желая, я страдал. Мне было очень больно. Все это время я продолжал любить тебя. Так не должно было быть, поэтому я решил отомстить. Пойдем… — Он отошел, направляясь в коридор, и Герду охватила леденящая пустота. — Я отвезу тебя.
Комната бешено завращалась перед глазами. В этом адском круговороте Герда видела только его лицо.
— Нет! Нет… — Руки тянулись к нему в немой мольбе. — Нет, скажи это снова! Пожалуйста! Боже, я и думать не смела, что…
— Ты не веришь мне? Не веришь, что я ненавижу себя так же сильно, как ты, должно быть, ненавидишь меня после всего, что случилось? — Его голос срывался. — Ну тогда извини!
Герда, кусая губы, качала головой:
— Нет! Скажи еще раз. Ты страдал… Может, мне почудилось, но ты сказал, что… — Слова застряли в горле.
Джордан остолбенел. Герда жадно смотрела на него, и ей казалось, что она тонет в его глазах. Лицо напряглось в мучительной борьбе. Злоба и недоверчивость постепенно растворялись, уступая место испугу от осознания столь неожиданного счастья. Хотелось плакать и смеяться. Хотелось раствориться в этом пленительном свете любимых глаз. Не выдержав, Герда вскрикнула и бросилась в его объятия.
— Джордан, милый! — шептала она словно в забытьи, прижимаясь к нему со всей силой истосковавшегося по любви тела. — О, Джордан…
Дыхание перехватило, их губы слились в страстном безрассудстве поцелуя.
Время остановилось. Все исчезло, все умерло. Ничего не существовало, кроме безумного, неутолимого, всепоглощающего и всепрощающего желания.
Прошло шесть недель.
Герда сидела на освещенной лунным светом террасе старинного готического замка на берегу Рейна. Словно живая, в черной безмолвной бездне луна склонялась к земле своим огромным холодным серебряным ликом. Внизу у реки слабый ветерок раскачивал верхушки сосен, и казалось, что это великаны, боясь нарушить ночной покой, тихонько перешептываются между собой.
