Томас Уайсман - Царь Голливуда

Что же, в конце концов, оставалось им делать? Не звать же в самом деле полицию, чтобы выпроводить загулявшуюся компанию за дверь.

Вилли и Сара оба с содроганием думали о том, что внизу их ожидает брачное ложе.

— Думаю, нам пора идти спать, — сказал Вилли.

Сара ничего не ответила; на душе у нее было тяжело, она выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. Внизу она попросила его отвернуться и не смотреть, как она будет раздеваться, но Вилли настоял на том, чтобы она раздевалась прямо перед ним, ведь он теперь ее муж. Он решил даже, что сам разденет ее. Но как он отяжелел от бесконечных выпивок, как измучил его этот день, да и Сара отнюдь не возбуждала в нем эротических вожделений, Вилли был странно бесстрастен, он даже побаивался, что не сможет взбодрить себя и окажется вовсе неспособным выполнить супружеские обязанности. Неуклюже, грубовато он обхватил ее и втиснул ей в губы дикий, душный поцелуй, он даже будто почувствовал жар чувственности, но при мысли о том, какие большие труды ему предстоят, мгновенно охладел. Во-первых, Сара выглядела просто отвратительно, и потом, у нее на лице появилось выражение мученицы, вынужденной покориться неизбежной женской участи. И во-вторых, предстояло великое дело освобождения ее от одежд. Вилли даже перепугался, его дрожащие пальцы вовсе не знакомы со всеми теми тонкостями и разными штучками, которыми скреплены и на которых держатся женские одежды. После того как он разделался со свадебным платьем, он столкнулся с необходимостью удаления белых крахмальных юбок, весьма деликатных вещей, обшитых пышными присборенными кружевами. Далее предстояло обнажить бюст, к чему Вилли отнесся более ответственно, — но вот без всего того, что он снял, оказалось, что Сара, в сущности, плоскогруда, в чем он теперь окончательно убедился; и еще, далее он обнаружил в руках фигурное изделие, нечто вроде небольшого турнюра, прикрепляемого под одеждой к поясу. Затем шел корсет, зашнурованный как спереди, так и сзади. Он попытался найти источник возбуждения хотя бы в процессе расшнуровывания, и он уже даже почти начал возбуждаться от столь эротического занятия, но его руки, пустившиеся блуждать по ее телу, ощутили только жесткие полоски китового уса, какой идет обычно на изготовление дамских корсетов, и — кости своей жены. Ее панталоны оказались тоже достаточно сложно сконструированным изделием, отделанным такими же широкими кружевными оборками, что и на нижних юбках. Стянуть панталоны с жены оказалось не так-то просто. Она дрожала — но совсем не от страсти, — плечи ссутулены, сведены вместе, вся она одеревенела от напряжения, особенно когда он начал снимать белые туфли и шелковые чулки. И вот она обнажена, а он ничего не чувствует, кроме удивления: разве такой мизерный слой плоти, натянутый на довольно банально устроенные кости скелета, может быть рассмотрен как источник возбуждения хоть каких-то чувств в ком бы то ни было? При его неудачной попытке повернуть ее обнаженное тело к свету, он начал паниковать. Он быстро разделся, придерживая длинную рубашку, скрывающую от Сары его сугубую неготовность, которую, кстати, она вполне могла воспринять как должное, поскольку опыта в этих делах абсолютно никакого не имела, будучи вполне невинной и целомудренной девушкой. Грубо — понукая и принуждая себя — он повалил ее на кровать и развел ее бедра; грубость его была простительна, ведь здесь обманутые мужские ожидания; но его мужское бессилие было их общим позором. Он попытался обшарить местность между ее ног, но она не позволила его ищущим пальцам разведать свой путь. И он никак не мог пробудить себя к действию. Он закрыл глаза и попытался представить такую картину: Эд Сейлер и Трина. Девушка перегнулась через стул — это был способ, детально расписанный самим Эдом, — вот поднято ее платье, трусики спущены до колен, обнажена прекрасная плоть ягодиц, ее сочные губы призывают Эда к великой страсти… Представив себе все это, Вилли получил легкий эффект, и он подумал: теперь или никогда, усилие должно быть сделано; дав себе приказ, он сделал это усилие, но промахнулся. На ощупь, в темноте он заставил себя предпринять вторую попытку, но все время помнил, что должен достигнуть цели быстро, иначе эффект, возникший от игры его воображения, может пропасть. Он произвел нажим — ничего: вообще ничего, только сплошная плоть. Где это место? Как, черт побери, его найти? Досадуя, он немного передохнул и задумал вообразить нечто более интересное, чем то, что он вообразил про Эда и Трину. Вновь он призвал на помощь соблазнительные видения, снова они помогли ему добиться желаемого эффекта, снова он предпринял атаку, и снова неудачно. Обратиться за помощью к Саре он не решился. Она же не вызывалась помочь, поскольку думала, что, принимая все на себя, он знает, что надо делать. Таким образом, Вилли промучился почти час, предпринимая попытку за попыткой, но лишить свою невесту девственности так и не смог; в конце концов усталый, истощенный, не способный более к возобновлению атак, поскольку соблазнительные видения, если и мелькали еще, то больше не помогали, Вилли признал свое поражение. Сара, почувствовав облегчение от того, что он перестал, наконец, получать свое противное мужское удовольствие и хотя бы на время успокоился, нанесла ему хладнокровный поцелуй и тотчас заснула. Компания наверху до сих пор еще не угомонилась. Вилли не мог даже уснуть. После того как он проворочался провертелся в постели еще час, он встал, надел рубашку и брюки и поднялся наверх, чтобы сказать Эду Сейлеру и всей честной компании, что человек не может заснуть в свою первую брачную ночь, когда над головой у него такой шум и гам, и спросить, не могут ли они развлекаться немного потише. Но когда он вошел, не успев вымолвить и слова, он стал объектом шуточек определенного разнузданного толка. Вроде того, мол, как он справился с задачей? Итак, наконец-то Вилли позволил себя сцапать. Браво, браво! Кто бы мог подумать, что такое возможно? И как там Сара? Одно из тишайших и чистейших созданий оказалось темной лошадкой! Растрепанные одежды парней и девушек красноречиво говорили Вилли, что во время его катастрофических переживаний они тут неплохо проводили время. Вилли оглядел "Галерею развлечений", замусоренную отшумевшей свадьбой, и подумал: "Вот, значит, каким образом въехал я в свой распрекрасный развлекательный бизнес!"

Книга 2

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

По завершении последнего сеанса Вилли Сейерман спустился в фойе и рассматривал выходящих зрителей. Он любил пообщаться с кем-нибудь из них, если тот не возражал, любил расспросить, что они думают о только что увиденной картине, получили ли они удовольствие от ее просмотра, а если нет, то почему? Понравилась картина, сэр? Рад слышать это. Весьма рад. Одобрение зрителей — музыка для моих ушей. Надеюсь иметь удовольствие вскоре видеть вас здесь вновь. Это ваш сынок? Прелестный ребенок. Как тебя зовут, мальчик? Понравилась картина? Ах ты умница! Прелестный ребенок. Сам я тоже человек женатый, но все еще Бог не благословил ребенком, однако мы с женой не теряем надежды. Рад буду снова видеть вас, сэр, мадам…