Людмила Синицына - Узор счастья

— Исключено, — терпеливо покачала головой Моника, удивляясь тому, что ей приходится объяснять столь простые вещи. — Покупку вечернего платья оплачиваешь не ты.

— А кто же?

— Директор галереи. После того как будут проданы картины, он перечислит деньги по чеку, который...

— А если он ничего не продаст?

Такого не может быть. На выставку специально приедут коллекционеры из разных городов мира. Они прослышали о том, что Макс и мсье Дюдьваньон установили особые цены для города, где вырос Макс, поэтому налетят как мухи на мед. Работы Макса в последнее время расходятся без труда. И не было случая, чтобы галерейщики остались недовольны. Директор делает скидку в первые три дня, поэтому сегодня на выставке будет масса коллекционеров из Европы или их представителей. Ведь в Европе картины обойдутся покупателям в три раза дороже. Макс и Дюдьваньон сделали это, для того чтобы привлечь внимание к Драгомее, и им это удалось. Приехать на вернисаж сюда очень многие считают не только выгодным, но и почетным. Поэтому вы не можете появиться в дешевом платье. Это уронит престиж всего мероприятия. Кстати, ваш коллега тоже пойдет покупать костюм. Секретарь галереи отведет его в соответствующий магазин, чтобы у него не было искушения сэкономить на этом, — Моника улыбнулась уголками губ, скрывая легкую иронию. Как истинная француженка, она не могла понять, почему идея покупки платья в хорошем салоне может вызывать такой панический ужас. — Кажется, они приготовили несколько моделей, — заметила она, видя идущего к ним управляющего. — Пойдем посмотрим, такой ли у него хороший вкус, как мне расписывала моя приятельница Джоана.

Чувствуя себя так, словно ей к ногам привязали чугунные гири, Светлана неуверенными шагами последовала за Моникой. Теперь ей казалось, что пол в салоне слишком скользкий, что в зале слишком много зеркал и все они нестерпимо блестят.

А когда она увидела три манекена, то чуть не пошатнулась. С точки зрения самого придирчивого художника они были безупречны. А потому у Светланы и сомнений не возникало в их цене. Но на какое-то время, забыв о деньгах, она просто отдалась чувству эстетического наслаждения, восхищаясь элегантностью всех трех моделей.

Одно платье было из непонятной ткани и отливало старым золотом. Оно облегало манекен, как шкура змеи. Или как кольчужка, которая тянулась от груди до пола. Из этой же ткани было сделано круглое пластинчатое ожерелье на шею и такой же браслет. И все.

Второе платье — из черного шифона с вышитым орнаментом. Струящийся свободный верх ниспадал на узкую юбку. Богатый узор на груди позволял владелице этого шедевра надевать его без белья. «Наверное, в этом сезоне золотая отделка в моде», — отметила про себя Светлана.

Моника, одобрительно кивнув, остановилась возле третьего манекена. Это было платье в стиле «а ля вакханка» — белое с золотом. Туника на тонких золотых бретельках, один край которой опускался до бедра и открывал левую ногу. Именно простота платья, скроенного по косой, благодаря чему оно самым выгодным образом подчеркивало грудь, линию бедер, и покорила Монику:

— Вот это, пожалуй, то, что нам надо, — сказала она, не скрывая удовлетворения.

Девушка-помощница, которая как тень ходила вокруг них, показала, как можно подхватить «тунику» золотым жгутом. Как этот же жгут можно передвинуть наверх, под грудь, или опустить ниже. И каждый раз платье изменяло хозяйку, делая ее то более невинной, то более обольстительной.

В общей сложности, этот крой дает возможность скомбинировать восемь-десять вариантов, — негромко заметила помощница.

Управляющий стоял рядом и смотрел на Монику. Она повернулась к нему:

— Отлично, — проговорила она по-русски, копируя интонацию мужа.

Наверное, управляющий не понял самого слова, но выражение лица Моники не оставляло никаких сомнений. И он улыбнулся польщенно, искренне радуясь, что сумел сразу угадать вкус покупателей.

— Что скажешь? — спросила Моника, обращаясь к онемевшей Светлане. — Мне кажется, что в этом платье ты будешь чувствовать себя наиболее естественно. Но надо примерить и посмотреть, какие к нему подойдут туфли и... сумочка, — напомнила она управляющему.

Но его помощница уже стояла рядом с двумя коробками в руках...

...Взглянув на себя в зеркало, Светлана чуть не заплакала. Да разве она сможет хоть шаг сделать в таком наряде?! Одна только мысль о его цене вгоняла ее в ступор. Светлана боялась пошевельнуться, чтобы не задеть за что-нибудь. Но внизу ее ждали. Надо было ехать. Собрав все свое мужество, она медленно направилась к лестнице.

Перед входом в особняк стояли не только швейцар и Консуэла, но и еще две горничные и повар. Они подняли головы, посмотрели на Светлану в белой тунике, отделанной золотом, и на миг замерли. Первой пришла в себя Консуэла. Радостно вскрикнув, она захлопала в ладоши. Следом за ней захлопали горничные. Парень-швейцар и повар смотрели на Светлану с откровенным восхищением. Моника окинула ее взглядом так, как смотрят на произведение своих рук, и в последний раз одобрительно кивнула, оставшись довольна увиденным. Ее муж, который уже стоял у автомобиля, вскинул брови и слегка присвистнул:

— О-ля-ля! — И распахнул дверцы.

— А я думала, ты скажешь: «Отлично!» — с усмешкой заметила Моника, садясь на переднее сиденье.

А Светлана в это время усаживалась сзади и с ужасом думала о том, не помнется ли это чертово платье.

— Значит, ты действительно лишился дара речи, — продолжила Моника. — Именно эту цель мы и преследовали...

Дорога и в самом деле была хорошей — автомобиль легко глотал километр за километром. Вскоре они обогнули гору и теперь ехали, не теряя из виду океан. Простор подействовал на Светлану успокаивающе. В конце концов никто ее не знает в этом городе и никто не обратит внимания на то, что роскошное платье, от которого все немеют, сидит на ней, как на корове седло. Кроме Дани смеяться будет некому, утешала себя Светлана. А уж она постарается сделать все, чтобы он как можно меньше смотрел на платье. Или же — если он начнет подшучивать — не упустит возможности пройтись насчет его смокинга. И они останутся квиты. Что касается гостей... Они будут думать о том, как побыстрее выбрать понравившуюся картину и договориться с галерейщиком о покупке. Какое им дело до студентки из России? Да никакого. Мысль об этом еще больше приободрила Светлану. В самом деле, что это она нервничает? А еще лучше вообразить, что это новогодний карнавал. И каждый придумывает маскарадный костюм. Ее — навеян мотивами Древней Греции. Что в этом плохого? Ничего. Если галерейщик требует, чтобы все были при полном параде, то разве должна ее заботить цена, которую он готов заплатить? Ему хочется, чтобы это был «маленький Париж», — вот пусть и будет все, как в Париже. И она готова нести на плечах это платье — будь оно от Кардена, Шанель или Кристиана Диора...