Диана Морьентес - Эволюция чувств
Еще бы, смутилась Наташа! Я все делаю так же, как ты.
— Впрочем, — добавил он, — я не буду против твоей самодеятельности.
Обнял ее покрепче и положил ее голову себе на плечо, попутно поцеловав куда-то в волосы. Наташа стыдливо хихикнула:
— Нет, ты хороший учитель, я лучше буду за тобой повторять, так спокойней.
Милая, его девочка… Ее волосы такие мягкие и так странно-приятно пахнут апельсинами вперемешку с сигаретным дискотечным дымом… И ушко прохладное где-то здесь чувствуется. Максим раскопал ушко и нежно-нежно помял его пальцами. А почувствовав там же его губы и теплое дыхание, Наташа промурлыкала:
— М-м… Это моя эрогенная зона…
Лучше бы молчала. Мужчина отстранил ее от себя и, строго взглянув ей в глаза, скорее потребовал, нежели попросил:
— Давай, об эрогенных зонах будем разговаривать лет через пять!
В темноте он не видел, как стремительно наполняются ее глаза слезами, но догадался об этом по голосу, обиженному и сдавленному:
— Конечно, ведь в четырнадцать лет дети и не подозревают о существовании эрогенных зон!
Она силой вырвалась из его объятий и только так, отвернувшись, позволила себе красноречиво промокнуть слезы пальчиком.
— Твой сарказм здесь вообще не в тему! — рявкнул мужчина. — Если бы я сейчас думал о твоем возрасте, делал бы я вот это все?! Пора бы уже уметь видеть ситуацию глазами другого человека!
Наташа невозмутимо стояла в сторонке, разобиженная и заинтригованная одновременно. Без него моментально становилось холодно, и девчонка уже полноценно жалела о том, что надумала демонстрировать свой характер. Может, поэтому он и не хочет с ней серьезных отношений, потому что знает, как вспыльчивы подростки?
— Вас злит слово «эротика»? — подколола она иронично.
— Я не хочу провокаций, — пояснил Максим примирительно и честно. — Это защитная реакция. Извини, я постараюсь не срываться из-за этого, но и ты постарайся не дразнить.
— А почему нет? Вы считаете, что мне еще рано думать о сексе?
— Ну ты неугомонная! — злился Макс. Просишь ее не дразнить, так она вообще разговор о сексе заводит! Впрочем, теперь это не казалось таким уж сложным. — Думать вообще никогда не бывает рано: это тренирует интеллект.
Она улыбнулась ему в поддержку: молодец, Максим Викторович, уже терпимее. И хитро закусила губку:
— Меня интересует Ваше мнение по любому вопросу. И про секс в том числе. Это же просто разговоры, чего Вы боитесь?
— Да, для тебя это просто разговоры…
— А Вы бы хотели, чтобы было иначе?
Он сидел на перилах, скрестив руки на груди, и Наташе не нравилась эта закрытая поза.
— Нет, — сказал он.
— Вы так и не ответили на мой первый вопрос, — напомнила девушка тихо. — Вы считаете, что мне еще рано?
Максим задумчиво опустил голову. Действительно, это же просто разговоры. Не зная практики, логично, что ей интересна теория. Он тоже был подростком и жалеет, что в то время секс был запретной темой, потому что очень хотелось поговорить не с друзьями, а с кем-то постарше, кто знал бы больше, чем он.
— Зайчик, только ты можешь знать, рано тебе или нет, — ответил учитель. — Лично я считаю, что рано — это до восемнадцати лет для девушки и до шестнадцати — для парня, но это так… макет. В смысле психологической готовности. На самом деле надо смотреть по ситуации.
Наташа подошла поближе — он больше не кусается. Заставила его разжать руки — ну не хочется ей, чтобы он так их держал!
— Я, знаете, как думаю? — начала она делиться. — Это как бы формула. Наилучший возраст вступления девушки в половую жизнь напрямую зависит от возраста ее парня, от его сексуального опыта…
— Я бы сказал, от его терпения, — подтвердил Максим.
— Да, — кивнула Наташа, — а терпение, как я понимаю, чаще всего пропорционально возрасту… Хотя исключения бывают и в одну сторону, и в другую…
Улыбнулись оба, глаз друг с друга не сводя… Максим чувствовал, как она теребит кисти его рук, и умолял ее мысленно: «Не продолжай! Не продолжай…»
— Я думаю, — продолжала она терпеливо, — если девушке четырнадцать, а парню пятнадцать — то лучше не надо. Но если девушке четырнадцать, а парню двадцать восемь…
— Все, хватит, Наташ!
Крыша, постой! Максим решил не слушать дальше. Он и сам не подозревал, какое серьезное влечение испытывает к этой девушке. Не побоявшись собственной страсти, опрокинул ее на себя и перебрался с ласками на ее губы. Она ничуть не возражала. Запустила пальцы в его волосы и попыталась управлять поцелуями. Приятно было ощущать, как мужчина чутко реагирует на малейшую корректировку. Чуть медленнее, чуть быстрее, чуть нежнее, чуть крепче… Иногда в порыве «самодеятельности» позволяла себе больше, чем он.
Он остановился и прошептал:
— Я учу тебя физике, а ты меня — химии…
— Как это? — улыбнулась девчонка, хотя догадалась об эротическом значении слова «химия».
— Когда ты делаешь вот так, — Максим повторил поцелуем ее «фирменное» движение языком, — я забываю, кто ты! Я даже забываю, кто я, — добавил он.
Наташа млела с каждой секундой — такое моральное удовольствие! Он такой взрослый — и с ней! А Максим вдруг представил, как она будет хвастаться подружкам о том, что сегодня было, и что он ей говорил… Он как-то неосознанно отшатнулся от нее, и Наташа тут же поймала его ускользающую нежность:
— Вы уже не в первый раз откровенны со мной… Я Вас не подведу.
Наташа сама не поняла, что хотела этим сказать. Но Максим мягко улыбнулся:
— Я не люблю, когда читают мои мысли.
Их взгляды словно пересеклись на перекрестке и побежали дальше — каждый по своей дорожке. Только Наташин задержался на мгновение — оглянуться вслед.
Поставив подбородок на ее макушку, Максим сказал ей вполголоса:
— Кост прав только в одном: пока я так себя веду, к тебе не подойдет ни один парень. Я отбираю у тебя шанс познакомиться с кем-то, кто сможет сделать тебя счастливой.
— Ты сам делаешь меня счастливой, — прошептала Наташа.
В клуб вернулась одна. Тайком — только чтобы забрать свою кофту и снова бежать к Максиму. Но исчезнуть незамеченной не удалось. Костик появился на ее пути, когда она уже покидала зал.
— Ты куда? — спросил парень и принял такой вид, как будто если к Максу, то он ее не пустит.
— Я ухожу, — ответила девушка и только собралась попрощаться, но Костик взял ее за локоть и остановил.
— Наташ, — он старался подобрать правильные слова, но это было трудно: никогда раньше так откровенно не лез ей в душу. — Не позволяй Максу… Зачем тебе разочарования? Живи своей жизнью.
