Джессика Рэндел - Путь к сердцу
Все это время Ванесса, не сознавая того, испуганно вскрикивала и лихорадочно металась, пока Бенедикт неохотно не оторвался от нее, чтобы поцелуями успокоить и прекратить ее неистовые возгласы.
— Все хорошо, дорогая, все хорошо.
— Нет, нет… — Она почти рыдала, извиваясь под ним, разрываясь между желанием и страхом. — Мне больно…
— Я знаю. — Он поцеловал ее, тесно прижав к себе и простонав, когда его тело сильно содрогнулось. — Прости, я не думал, что мы зайдем так далеко… Ну, дай я хоть помогу тебе…
Девушка почувствовала, его руку на своем обнаженном животе, потом он дернул застежку ее джинсов, и его длинные искусные пальцы скользнули ниже… В то мгновение она желала всего этого — наслаждения, нарастающего напряжения и затем ощущения пустоты…
— Нет! — Ванесса неподвижно застыла, и на нее нахлынула головокружительная чернота — так же, как в тот раз, когда временами она теряла сознание из-за агонии, но теперь она сопротивлялась этому, цепляясь за обрывки сознания. Вокруг все завертелось, потом растворилось в ледяном ознобе…
Ванесса широко раскрыла глаза и увидела, что смотрит на склонившегося над ней Бенедикта, который обтирает ей лицо и шею смоченной в шампанском салфеткой.
— Не переводи шампанское, — невольно проворчала она, когда он неловко налил еще немного пенящегося вина на салфетку и приложил ей к горлу.
— Не пропадет ни капли, поверь мне. — Бенедикт снял салфетку и, к ее ужасу, припал к ее коже, осушая осторожными движениями языка. — Ну вот. Довольна? А теперь скажи мне, кто такой этот проклятый Джулиан?
— Джулиан?.. — К ее побелевшему лицу вновь прихлынул румянец.
— Этот мужчина, с которым ты меня только что спутала. Этот ублюдок, которого ты молила не причинять тебе боли.
Ванесса попыталась сесть, натягивая на голую грудь полы жакета.
— Мне очень жаль…
Бенедикт неумолимо отпихнул ее назад.
— Мне тоже. Я хочу знать, что он тебе сделал. Он изнасиловал тебя?
— Я… н-нет.
Услышав ее неуверенный ответ, он сжал губы, а в его голубых глазах зажегся жестокий огонек.
— Мы не уйдем отсюда, пока ты мне не скажешь, Ванесса. Я не собираюсь расплачиваться за чьи-то преступления. Кто этот проклятый Джулиан?
Ванесса посмотрела ему в глаза.
— Мужчина, которого я знала. В Англии.
— Ты была в него влюблена?
Она отвела глаза в сторону.
— Нет! Да… я не знаю…
— Что-нибудь одно. Так что же?
Он был зол, но она почему-то чувствовала, что не на нее. Ванесса умоляюще посмотрела на него.
— Пожалуйста, дай мне сначала одеться…
На какой-то ужасный миг ей показалось, что он откажется, его глаза жадно устремились на ее разгоряченные груди, но потом он что-то пробурчал под нос и отвернулся, чтобы найти среди разбросанной посуды и остатков еды свои очки. Надел их и в раздумье наблюдал, как Ванесса сначала возилась с застежками лифчика и джинсов, а потом принялась застегивать пуговички жакета. Когда стало ясно, что она с этим не справится, потому что у нее дрожали пальцы, он, с нетерпеливым ворчанием, стал застегивать их сам. Закончив, он взял ее за подбородок.
— Ну, Ванесса. Говори.
Он бы не потерпел отказа, а после того, как их отношения стали такими интимными, она могла оказать лишь постыдно слабое сопротивление.
— Джулиан был сыном человека, у которого я работала дворецким в Лондоне, — устало проговорила Ванесса. — Ему захотелось бросить мне вызов, а я была настолько наивна и глупа, что дала ему такую возможность. Это была моя первая действительно самостоятельная работа, и в Лондоне у меня не было ни семьи, ни друзей. Когда Эгон Сент-Клэр и его жена демонстративно разорвали свой брак, создалась довольно нервная обстановка; двое их взрослых дочерей и Джулиан время от времени появлялись в доме и участвовали в скандальных столкновениях.
Ванесса высвободилась из его рук и села, стараясь не замечать, что обычно небрежно-элегантная внешность Бенедикта в полном беспорядке и выглядит очень сексуально, брюки с пятнами от кофе туго обтягивают бедра, рукава свитера засучены, так что видна темная поросль на руках и блестящие стальные часы на сильном запястье.
— Так что когда Джулиан вдруг одарил меня своим вниманием, я была благодарна и польщена… Ему тридцать, он богат, красив и утончен — на какую девятнадцатилетнюю девушку это не произвело бы впечатления? К тому же он выставлял себя этаким страдающим романтиком, непонятым богатым бедняжкой, втайне мечтающим изменить свой распутный образ жизни, в чем ему должна помочь любовь хорошей простой женщины. Я попалась на удочку, как идиотка. Ему же нужна была лишь одна ночь, возможность потешить свое «я»… — Ее голос и горькая улыбка, когда она прямо взглянула на Бенедикта, — все было полно унижения, какое ей пришлось испытать. — Так что, видишь, это не изнасилование, ведь я пошла с ним по своей воле.
— Но потом в какой-то момент ты передумала, да? — проницательно спросил Бенедикт. — Ванесса, если он принуждал тебя, то это изнасилование.
Рот у нее скривился в жалкой попытке говорить честно.
— Говорю тебе, я хотела этого… Я пыталась получить от этого удовольствие, но он… я почему-то просто не могла… — Она оборвала себя на полуслове и пожала плечами, глядя вдаль на белые барашки волн. Неудивительно, что в конце концов он рассвирепел.
— Он ударил тебя? — сдавленно спросил Бенедикт, не повышая голоса.
— Нет, ничего подобного. Джулиан был очень силен: прижал меня и держал так, пока он…
Он… — Она содрогнулась, а глаза затравленно потемнели. — Я… я просто была вся в синяках, поверь мне, — неуклюже закончила она, стараясь отогнать неприятные воспоминания. — Пару дней я проболела… И выздоровела в тот момент, когда над моей головой разразилась еще одна гроза.
Бенедикт был слишком умен, и грубый подтекст не укрылся от его внимания.
— Он был у тебя первым, да? — свирепым тоном спросил он. — Твой первый любовник, и этот самовлюбленный подонок все испортил!
Ванессу поразило, с какой безжалостной силой он это произнес.
— Прошло столько лет. Ведь это не имеет к тебе никакого отношения…
— Имеет, если ты каждый раз, испытывая оргазм в моих объятиях, будешь терять сознание от страха.
— Бенедикт! — Она, как бы защищаясь, обхватила себя руками, и по всему телу пробежали спазмы наслаждения, напугавшие ее до панического состояния. Больше этого не будет, — с отчаянием сказала она. — Я не могу позволить, чтобы у нас с тобой…
— Почему? Я свободен, и это тебя ни к чему не обязывает.
Его нарочито легкий тон уязвил ее в самое больное место и заставил вновь вскипеть.
