Клаудиа Кроуфорд - Любовный квадрат
Маленькие девочки, которые ломают игрушки друг друга на детской площадке, повзрослев, часто становятся сердечными приятельницами и, как говорится, дружат до гробовой доски. Скороспелые Лолиты, сражающиеся за прыщавого мальчишку, позднее живут в одной комнате университетского общежития и вместе корпят над дипломными работами. Женщины, зубами и ногтями вырывающие у сослуживиц возможность профессионального роста или социальные преимущества, с воловьим упрямством впрягутся в одно ярмо, когда возникнет угроза со стороны пришлых конкуренток.
Для Джорджины Крейн, Моны Девидсон и Эми Дин настоящая дружба началась в ту ночь у Альберт Мемориала и развивалась в дальнейшем из-за одинаковой злости на Ника Элбета. Они поддержали друг друга в ранние часы наступившего утра. Слишком эмоционально взвинченные, чтобы спать, они сбились кучкой в гостиной Джорджины.
– О Боже, что я буду теперь делать! – простонала хозяйка, заламывая руки.
Мона поспешно направилась в спальню Джорджины и вернулась с фотографией Ника Элбета.
– Забудь его. Разорви это, выброси на помойку, где ему самое место.
Джорджина положила рамку со снимком на колени, стеклом вниз.
– Это же моя жизнь, я о ней говорю! Как я буду существовать? Вы обе знаете, как будете жить. У вас есть поддержка семьи. Вы учитесь, чтобы сделать карьеру. У меня нет ничего. Ни образования. Ни перспектив. Я всегда думала, что выйду замуж и буду жить где-нибудь в деревне, растить детей и розы. Все, что у меня есть – этот дом. Замечательно иметь вас в качестве платящих гостей. В мой карман попадают кое-какие деньги. Но дом слишком мал, и невозможно держать пансион круглый год. Никто не будет так мил и дорог мне, как вы.
Она открыла, что ее планы на будущее были связаны с Ником Элбетом.
– Он собирался открыть собственное туристическое агентство, специализирующееся на программах для людей с конкретными интересами, например, живописью или сельским хозяйством, или историей. Я хотела работать с ним. Он сказал, все американцы, только не ужасные голубоволосые леди, все американцы… Мы рассчитывали сделать на этом огромное состояние.
– Ты подала мне идею! – Мона вскочила на ноги. – Джорджина, оставайся на месте, Эми, идем со мной!
Оставшись одна с фотографией Ника, Джорджина погладила дрожащими пальцами стекло над снимком. Она уверена, Ник любит ее. Он бросил ее, чтобы жениться на Роксане, но это не значит, что перестал любить. Должна быть причина. Еще не конец присутствию Ника Элбета в ее жизни, только лишь временный перерыв. Он не может находиться вдалеке от нее, так же, как она не может перестать любить его. Они принадлежат друг другу. Услышав шаги Моны и Эми, она засунула фотографию за ряд книг на полке.
Мона тащила, а Эми толкала сзади старый деревянный сундук, извлеченный из-под лестницы. Накануне, когда Эми сказала, что им нужна патриотическая музыка, Джорджина вспомнила об отцовской коллекции старых граммофонных пластинок.
Теперь Мона радостно улыбалась Джорджине, указывая на большой ящик.
– Здесь куча вещей, Джорджина, вещи, которые ты сможешь продать, правильно, Эми? Например, это боа из перьев.
Порывшись в сундуке, Эми извлекла на свет узкое розовое боа и уложила вокруг своей шеи.
– Оп-ля!
– Вы обе безумны, – возразила Джорджина. – Это все не имеет ценности, годится лишь для костюмированных вечеринок. Гора старья.
– Не старья, Джорджина, старинных вещей! Предметов старины! Взгляни! Перья, кружева, веера. Только посмотри!
Длинные лайковые перчатки. Сумки из крокодиловой кожи. Фотокамера. Обувная коробка от Фортнума и Мейсона, набитая трубками и мундштуками.
– Они остались от отца и деда. Эксперты сказали, что эти трубки не имеют ценности.
– Это вещи другой эпохи, вот что это! – Мона наклонила сундук, выгребая все содержимое на пол. Бинокли, лорнеты, украшенные эмалью и росписью коробочки для пилюль, вышитая сумочка для носовых платков и дамский дорожный несессер с бутылочками и флаконами для туалетных принадлежностей.
– И маникюрный набор! – Эми открыла футляр с тонкими, отточенными инструментами.
– Слоновая кость. Из маминого приданого. Она никогда не пользовалась им, терпеть не могла заниматься пустяками.
Последней появилась лилово-розовая картонка с этикеткой «Дом Шанель, Париж». Устилавшая коробку папиросная бумага источала тонкий аромат медового месяца во Франции. Сначала здесь лежал костюм матери Джорджины, но в дальнейшем она стала хранить в этой коробке свои книжечки для записи танцев на торжественных приемах, меню из ресторанов «Савой» и «Риц», семейную коллекцию почтовых открыток с видами Европы, отправленных во время путешествий еще до первой мировой войны, и набор сувениров с надписью «Большой тур, 1913».
Джорджина не видела причин для энтузиазма.
– Я не получу больше двух-трех фунтов на церковном благотворительном базаре.
– Правильно, – согласилась Мона. – Но ты не пойдешь на дешевую распродажу. Ты отнесешь это в антикварную лавку в Челси твоим друзьям. Или еще лучше, на Портобелло Роуд! Все ходят на Портобелло Роуд. Туристы. Звезды кино. Манекенщицы. Шикарное местечко для появления в субботнее утро, не так ли?
Джорджина со злостью вскочила на ноги.
– Ты, должно быть, сошла с ума!
– Это грандиозная идея, Джорджина! – Эми, как и Мона, была ужасно взволнована открывающимися возможностями. – Будет очень забавно, честно! Я ходила на Портобелло! Там просто классно!
Ни одна из американок не понимала глубины отвращения Джорджины.
– Мне? Мне торговать с лотка, как оборванке из трущоб? Что, если друзья увидят меня? Что я скажу?
Мона изо всех сил постаралась подражать манере разговора Барбары Стрейзанд.
– Что ты скажешь, дорогуша? – потом добавила с интонацией всезнайки. – Ты скажешь: «Для вас, милочка, у меня особая цена».
Джорджина расхохоталась вопреки самой себе. Мона и Эми сошли с ума. Она могла представить вытягивающиеся лица прежних приятельниц. Сара. Патрисия. Корнелия. Анабель. Где они были, когда Джорджина нуждалась в них? Почему нужно бояться, что они подумают? Ник называл их «леди с постоянными запорами», настаивая, что они похожи на больных с кишечной непроходимостью.
– Но я не могу просто прийти на Портобелло Роуд и сказать: «А вот и я!» Нужна лицензия, я уверена. Ларек. Нельзя просто разложить товар и заорать: «Всем, всем, всем! Бегите сюда и покупайте одеяние маленького принца Чарли!»
Она объяснила, что в Англии существует древний миф, обычно рассказываемый на деревенских праздниках и ярмарках, о каком-то торговце, неожиданно появляющемся с вышитыми детскими чепчиком и сорочкой, которые были на ссыльном принце во время его крещения и пропали триста лет назад.
