Ольга Егорова - Волчья ягода

– Мне понравилась собака. Спасибо. Только, если честно, я все-таки не поняла, почему вы решили мне ее подарить.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Мне просто захотелось вам что-нибудь подарить… И когда я увидел эту собаку, то подумал, что она должна вам понравиться, вот и все. Уверяю вас, никакого тайного смысла в моем поступке нет. Можете его не искать.

– Не буду, – согласилась Майя.

– Вот и отлично. Ну, идемте пить чай?

Ссадина на лбу у него снова кровоточила. Не так сильно уже, конечно, как в момент его феерического появления в квартире. Но все-таки ее нужно было обработать.

Майя вздохнула.

– У вас дома йод есть? Или перекись водорода? Бинты, вата, пластырь бактерицидный? Вас обработать нужно. То есть вашу рану… Ну что вы опять молчите?

– Вы просто добрый ангел, – улыбнулся Арсений. – Конечно же, у меня все есть. И бинты, и вата, и йод, и что там еще вы назвали. И конечно же, все давным-давно просроченное.

– Ничего, сгодится и просроченное. Не идти же снова в аптеку… Ну, давайте, несите свои медикаменты, что же вы стоите?

– Вы добрый ангел, Майя, – снова повторил Арсений Волк, в очередной раз скрываясь в дверном проеме. И добавил: – Именно поэтому я и купил вам собаку!

Майя вздохнула и уныло побрела за ним следом. Какая связь между собаками и добрыми ангелами? Поди разберись…

Абсолютно нелогичный человек этот Арсений Волк. С такими она, правда, никогда в жизни не сталкивалась. И даст Бог, не столкнется больше.

Но рану ему все-таки обработать нужно. Мало ли какая грязь туда попала. Загноится еще, начнется воспаление…

Хотя какое ей-то дело?

С другой стороны, обработать рану не сложно. Пожалуй, действуя даже из одних только гуманных соображений.

Она сидела на диване, наблюдая за тем, как он роется в огромной коробке, набитой доверху лекарствами. Часы показывали уже начало третьего. Глаза слипались, и неизвестно было, сколько еще времени пройдет, прежде чем она окажется наконец дома и нырнет в постель. Зря, наверное, согласилась на чай…

– Вот! – вслух обрадовался Арсений, извлекая из недр семейной сокровищницы пузырек с коричневой жидкостью. – Если это не йод, то я не Арсений Волк!

– Замечательно, – похвалила Майя, с трудом подавляя зевоту. – Можете не сомневаться в том, что вы Арсений Волк. А теперь еще кусочек бинтика. Хотя бы маленький.

– Есть маленький кусочек бинтика. И даже не маленький кусочек, а целый рулон! – Он достал из коробки нераспакованный стерильный бинт, небрежно побросал обратно невостребованные медикаменты.

Усевшись по-турецки прямо на полу, застеленном пушистым темно-зеленым ковром, он трусливо поинтересовался:

– Больно будет?

– Больно – не то слово, – ответила она, немного смущаясь от его неожиданной близости. – Будет ужасно больно. Так больно, что вы, вероятно, не выдержите и умрете от болевого шока.

– И много ваших пациентов уже умерли от болевого шока?

– Не считала, – серьезно ответила Майя. – Но вообще-то практически все.

– Жаль, – так же серьезно ответил Арсений Волк, глядя на нее снизу вверх преданными глазами. – Я собирался выпить с вами чаю.

– Жаль, – согласилась Майя. – Но ничего не поделаешь. Мне придется пить чай в одиночестве.

Она наконец закончила возиться с бинтом и йодом. Для того чтобы зафиксировать голову «пациента», пришлось одной рукой взять его за подбородок. Арсений Волк закрыл глаза. От страха, по всей видимости.

Приложив к ссадине кусочек бинта, пропитанный йодом, она слегка прижала его пальцами и на некоторое время зафиксировала. Странно, но он даже не поморщился.

– Ну вот и все, – сказала Майя спустя минуту. – Желательно было бы, конечно, наложить повязку. Но в принципе не обязательно. Думаю, и так все обойдется… Эй, да вы спите, что ли?

Арсений Волк сидел все в той же позе, не двигаясь и не открывая глаза.

– Я не сплю. Я просто умер. От болевого шока. Вы же сами сказали…

Он наконец открыл глаза. Его лицо по-прежнему было очень близко, и Майя увидела в глазах свое отражение. Странный какой-то был у него взгляд. Ей даже стало неловко, как будто этому взгляду предшествовала не обыкновенная медицинская процедура, а какое-то совершенно интимное действо…

Нужно было что-то сказать в ответ, но она все молчала и не могла сообразить, что именно. Наконец спросила:

– Что, в самом деле было очень больно? – И голос оказался неожиданно хриплым, как будто простуженным.

– Было… очень приятно, – ответил он почему-то точно таким же простуженным голосом. – Мне понравилось…

– Вам понравилось обрабатывать ссадину йодом? – Она тихо усмехнулась.

– Нет. Мне понравилось, как вы держали меня… Другой рукой за подбородок. У вас очень нежные пальцы. И очень теплые… Мне понравились ваши пальцы. И вы…

– Понятно, – сказала она и резко поднялась, едва не ударив его коленкой по подбородку. – Где у вас мусорный контейнер? В кухне?

– В кухне. Вы же знаете, – грустно проговорил он ей вслед, поднимаясь.

Майя быстрыми шагами ушла на кухню, как будто от кого-то убегая.

– Черт, – пробормотала она себе под нос, оказавшись на безопасном от Арсения расстоянии. – Вот свяжись с ненормальным, очень быстро и сама станешь… такой же…

Неожиданно громко хлопнула дверца шкафа под мойкой. Майя от звука вздрогнула и уже всерьез приказала себе успокоиться. Может быть, все же поехать домой? Чай можно и дома попить, пусть в одиночестве, зато лежа в собственной постели перед собственным телевизором. Так ведь обещала уже…

Она открыла кран с горячей водой, чтобы сполоснуть руки. Почти сразу раздался за спиной сердитый голос Арсения:

– Стоит пустить женщину на кухню, она сразу же начинает что-нибудь готовить! Вы что это тут уже готовите, а?

– Ничего я не готовлю, – ответила она, слегка смущенная его напором.

– Не готовите? А воду зачем включили? Просто так?

– Не просто так. – Его серьезность сбивала с толку, и она опять не понимала, как с ним разговаривать, снова злилась на него и на себя за собственную растерянность. – Я руки мыла. А вы что подумали?

– А я подумал, что вы чайник водой наполняете! – все так же грозно объяснил Арсений. – Чтобы чай заваривать!

– Да не собиралась я… трогать ваш чайник! Нужен он мне сто лет! И что это вы на меня… набросились?

Некоторое время они стояли и молча изучали друг друга. Глаза Майи метали молнии, а Арсению Волку, казалось, доставляет огромное удовольствие молча стоять напротив и пялиться на нее, как будто она была восьмым чудом света.

Наконец он улыбнулся и в третий раз за вечер сообщил, что не хотел ее напугать.