Сюзан Кубелка - Офелия учится плавать
Заманчивая идея!
Но дело не такое легкое. Я могу потерять на этом очень много денег. Никто не знает, будет доллар расти или падать.
С красными щеками я сижу над своими журналами и газетами, верчу туда и сюда, сопоставляю цифры, валютные диаграммы, мнения.
В этот момент звонит телефон.
Я жду маминого звонка и целый день заранее радуюсь ему. Но слышу чужой мужской голос. Не француз. Сильный акцент. Может быть, итальянец? Или испанец? Как-то он мне кажется знакомым.
— Бонжур, бонжур! Я хотел бы поговорить с Валери.
Валери Бельтур — мой оперный директор.
— Весьма сожалею, но господин Бельтур в Америке.
— Ничего себе! В Америке? А когда он вернется?
— В октябре. Хотите его адрес?
— Ни за что на свете! Номер телефона, если он у него есть!
Я диктую номер и удивляюсь приказному тону. Но я знаю этот голос. Где я могла его слышать?
— Так, — говорит мужчина с сильным акцентом, — большое спасибо. А кто вы, если позволите спросить? Новая подруга? — Это звучит довольно дерзко.
— Я снимаю эту квартиру, — холодно отвечаю я.
— Вы певица?
— К сожалению, нет.
— Вы как-то связаны с оперой?
— Нисколько.
— Великолепно! — Он делает короткую паузу. — Я — Реджинальдо Ривера. Вам это что-нибудь говорит?
Еще бы! Реджинальдо Ривера! Всемирно известный дирижер. Теперь понятно, откуда мне знаком его голос. Он постоянно дает интервью, считается крайне неуживчивым, каждый день ругается с певцами, хамит музыкантам и раз в два года меняет жену.
Реджинальдо Ривера — «анфан террибль» музыкального мира. Мультимиллионер, унаследовавший колоссальное состояние своего деда и ведущий образ жизни индийского магараджи. Только на прошлой неделе о нем опять писала светская хроника — он дирижирует в Марселе новой постановкой «Марино Фальери» Доницетти и в очередной раз разводится.
— Конечно, я знаю вас, маэстро, — вежливо говорю я.
— Забудьте маэстро. У вас приятный голос. Откуда вы?
— Из Канады. Из Квебека. Вы уже бывали там?
— Конечно! Великолепная страна. Мы должны встретиться, и вы расскажете мне, что там нового. Сегодня вечером? В пивной Липла? Ровно в семь. Но не на террасе, люди вечно глазеют на меня. Внутри. Согласны?
— С удовольствием, — тут же отвечаю я. — У меня, правда, назначена встреча в одном джаз-клубе, но дирижеры с мировой известностью проходят без очереди.
— Чудесно! — Ривера очень обрадован и неожиданно переходит на английский. На этот раз без акцента, и сразу становится мне симпатичнее.
— Итак, моя дорогая, — его голос утрачивает приказной тон, — я очень рад. Но как я вас узнаю?
— У меня длинные рыжие кудри, и на мне будет что-нибудь черное.
— Мое лицо вы знаете. Или я ошибаюсь?
— Нет-нет, конечно. Ведь вас постоянно показывают по телевизору.
Это ему нравится. Он польщено смеется и прощается. А я в полном замешательстве кладу трубку. Дирижер с мировой славой. Один из сильных мира сего. К тому же красивый мужчина, почти двухметрового роста и ни грамма жира, белоснежные волосы, черные горящие глаза, внешность кинозвезды.
Кстати, жена Риверы — преуспевающая американская модельерша. Если верить бульварной прессе, то это она недавно ушла от него с молодым парнем, с которым познакомилась в холле одного отеля в Риме. Предыдущая жена Риверы была знаменитой французской кинозвездой, а до нее была английская красавица-фотомодель. Эта покончила с собой. Бедная девочка!
Судя по всему, тяжелый характер. От тяжелых мужчин я предпочитаю держаться на расстоянии. Но как знать, вдруг мы почувствуем симпатию друг к другу? К тому же мне по душе его богатство (против друга с личным самолетом я не возражаю). Его слава, его влиятельность — от него можно услышать много интересного. А есть ли у него кругозор, увидим.
Когда звонит мама, я тут же рассказываю ей всю историю и узнаю потрясающую новость. Якобы у Нелли была связь с Риверой, тогда еще, много лет назад, когда она впервые была в Париже.
— Ты уверена? — ошарашено спрашиваю я.
— На сто процентов. Ривера был тем мужчиной, который так взволновал ее, что она за месяц похудела на семь килограммов. Помнишь эту историю? Он был лучшим другом Валери Бельтура. С этим у нее тоже что-то было.
— Откуда ты знаешь?
— Нелли часто звонит. Мы многое выяснили из прошлого. Насчет твоего отца тоже…
— Так это она была или нет?
— Конечно, она. Но это я расскажу тебе, когда ты вернешься. Слишком дорого по телефону. Но одно надо признать: у Нелли хороший вкус, что касается мужчин. Почти все ее любовники стали знаменитыми. Она ничего не утаивает, рассказывает все, как было, и нисколько не стесняется. Мне это в ней нравится. Ладно, моя крошка, не буду тебя больше задерживать. Развлекайся сегодня вечером. Дай себя побаловать. У тебя все в порядке? Отлично! Напиши мне, а на следующей неделе я опять позвоню!
Ровно в семь я в пивной Липла.
На мне черные сатиновые брюки, черная шелковая блузка без рукавов, с маленькими пуговками и широкий желтый лакированный пояс. Сумочки нет. Все, что мне нужно на вечер — губная помада, ключи, удостоверение и триста франков наличными — спрятаны в хитроумно расположенном на поясе внутреннем кармане (спецзаказ).
Стоит восхитительный теплый вечер, я пришла пешком в своих новых модных туфлях без каблуков, ходить в которых одно удовольствие, и как ребенок радуюсь этому роскошному городу, на который до сих пор не могу насмотреться.
В Париже царит отпускное настроение. Платаны на бульваре Сен-Жермен покрыты большими зелеными листьями, перед всеми кафе стоят столики со стульями. Женщины носят длинные, яркие, экстравагантные платья, мужчины — элегантные, просторные брюки и светлые костюмы.
Сен-Жермен де Пре. Все устремляются сюда. Туристы и парижане, художники, актеры, певцы. Встречается множество знакомых лиц, здесь ощущаешь себя в центре мира. Кафе переполнены, и весь квартал — одно большое интернациональное модное шоу.
Но самые элегантные, на которых все оборачиваются, не идут во «Флору» или «Де-Маго», в «Драгстор» или «Бонапарт». Истинно экстравагантные идут к Липлу. Так же, как и я!
Ривера уже там. Он сидит слева от стеклянной вращающейся двери и ждет. Одного взгляда достаточно, чтобы он сразу узнал меня! Он встает, улыбается, изысканно целует мне руку. Он на целую голову выше меня. На нем отлично сшитый светлый костюм из плотного шелка, подчеркивающий широкие плечи и узкие бедра. У него настолько яркая внешность, что все не сводят с нас глаз.
Я выгляжу тоже неплохо. Рыжие волосы свежевымыты, я обольстительно благоухаю новыми гвоздичными духами, и мое декольте (четыре расстегнутые пуговки) намного превосходит то, что можно встретить в Париже. Я медленно сажусь (красота несуетлива), откидываюсь назад, улыбаюсь и молчу. То, что я ему нравлюсь, видно и слепому.
