Люси Дейн - Сегодня или никогда
Вылета ждали недолго. Вскоре самолет одной из местных авиакомпаний с Викки и Саймоном в числе других пассажиров на борту взмыл в воздух.
Полет показался Викки коротким, хотя длился около часа — возможно, потому, что рядом с ней находился Саймон. Направляясь во Францию, они тоже находились в салоне одного самолета, но разве можно сравнить то, что было тогда, с тем, что происходило сейчас. За двое минувших суток все так разительно переменилось, что, если бы Викки сказали бы об этом заранее, она не поверила бы. Объект слежки превратился для нее в объект желаний, которые к тому же осуществились.
Впрочем, несмотря на это, источник желаний не иссяк. Даже сидя рядом с Саймоном в самолете, Викки испытывала чувственное томление, а в ее голове бродили странные мысли. Например, о том, как здорово было бы заняться любовью прямо в воздухе. И если бы кроме них с Саймоном в салоне никого не было, Викки наверняка рискнула бы осуществить свою идею.
Вообще, чем больше она думала о своих запутанных отношениях с Саймоном, тем более загадочным становилось для нее собственное поведение.
Викки не узнавала себя. В ее жизни не было случая, чтобы она так сильно увлеклась мужчиной. Но мало того, сейчас ее практически не покидало желание. В глубине души Викки признавалась себе, что, если бы это было возможно, она занималась бы с Саймоном любовью сутки напролет.
Самым интересным было то, что, когда он смотрел на нее, в его взгляде отчетливо читалось нечто подобное.
Из аэропорта Ниццы они на такси добрались до вокзала, где сели на поезд, идущий в сторону Канн. В Сен-Рафаэле была новая пересадка — на сей раз на автобус до городка Сен-Тропез. О нем Викки знала лишь то, что некогда режиссер Роже Вадим снимал там Бриджит Бардо в своем знаменитом фильме «И Бог создал женщину».
В автобусе Викки незаметно для себя уснула — сказывалось пронизанное чувственностью ночное бодрствование. Причем она подумала, что лишь на минутку закрыла глаза, но Саймон сказал, что они уже обогнули залив и скоро им выходить.
— Мы уже приехали? — спросила Викки, когда они вышли из автобуса.
— Почти. Еще одно небольшое усилие — и мы на месте. Только по пути заедем в магазин, запасемся продуктами.
Спустя примерно полчаса такси доставило их в совершенно безлюдный уголок. Дома не было видно до тех пор, пока автомобиль не обогнул скалу. Первой в глаза Викки бросилась каменная ограда, за которой возвышалось двухэтажное строение с плоской крышей, возведенное, скорее всего, еще в позапрошлом веке. В нем было всего несколько узких окон, больше напоминавших амбразуры. Но и они скрывались за решетками.
К дому можно было попасть только через металлические ворота или расположенную рядом высокую решетчатую калитку. Дальше находился крошечный дворик, из которого по крутой лестнице можно было попасть к входной двери первого этажа. Под ним были частично вырубленные в скале подсобные помещения. За правой стеной дома сразу начинался обрыв. Внизу был галечный пляж, на который накатывали морские волны действительно лазурного оттенка.
— Какая прелесть! — воскликнула Викки, впервые выглянув из выходящего к морю окна.
Саймон улыбнулся.
— Ну вот, а ты не хотела ехать.
— Если бы я знала, что здесь такая красота, то сама бы напросилась.
— Для меня важнее то, что здесь почти не бывает людей. Порой, живя тут по нескольку недель, я вижу лишь посыльного из ближайшей продуктовой лавки, который по утрам приезжает сюда и привозит мне молоко и хлеб.
Викки немного помолчала, а потом спросила:
— А тебе не бывает скучно?
Ее вопрос как будто озадачил Саймона.
— Не-ет, — удивленно протянул он. — Видишь ли, вообще я веду довольно напряженную жизнь. Мне часто приходится общаться с самыми разными людьми. А здесь я становлюсь самим собой. — Он усмехнулся. — И еще мне кажется, что в этом доме больше проявляется... — Саймон пощелкал в воздухе пальцами, подбирая слова, — французская составляющая моей сущности, если можно так выразиться. — Неожиданно он замолчал, потом задумчиво взглянул на Викки. — А знаешь... я только сейчас об этом подумал... за несколько последних лет, кроме Моник, здесь не было ни одной женщины. Ты первая.
Кроме Моник.
Интересно, кто она? — подумала Викки.
Однако задать этот вопрос ей было неловко, хотя в глубине души и зашевелилось легкое чувство ревности. Спеша заглушить его, она спросила:
— А мы сегодня спустимся к морю?
— Разумеется, — улыбнулся Саймон. — Я только и жду, когда можно будет окунуться. Но сначала предлагаю перекусить. Ведь мы сегодня только завтракали, а сейчас уже вечер. Кстати, здесь я готовлю сам, так что не обессудь.
Викки вскинула бровь.
— В самом деле? О, интересно будет попробовать!
— Большого разнообразия не обещаю, но голодать не придется. — Он взглянул на Викки. — Кстати, ты, наверное, совсем измаялась от жары. Может, снимешь свою одежду и наденешь что-нибудь мое? Скажем, рубашку. Прибытия багажа я ожидаю не ранее завтрашнего дня...
— Предложение принято, — кивнула Викки.
— Идем, заодно выберешь себе спальню. Их здесь четыре.
Ее ресницы затрепетали.
— Я уже выбрала.
Саймон вскинул на нее удивленный взгляд.
— Но ведь ты даже не видела комнат!
— Это ни к чему. У тебя самого есть спальня?
— Конечно. Обычно я сплю в комнате на втором этаже, окно которой выходит на залив.
— Ну и я буду там спать, — дерзко улыбнулась Викки. — Если не возражаешь.
Шагнув вперед, Саймон нежно обнял ее.
— Напротив, — прошептал он, касаясь губами уха Викки. — Буду счастлив.
Позже Саймон наскоро приготовил еду, и они поужинали, а потом спустились по крутой металлической лестнице на покрытый мелкой галькой пляж.
— У меня нет купальника! — спохватилась Викки.
Саймон пожал плечами.
— Зачем он тебе? Здесь нас все равно никто не увидит.
Она обвела взглядом небольшую, с трех сторон окруженную скалами бухточку и, минутку подумав, пришла к выводу, что Саймон прав.
— А знаешь, я всю жизнь мечтала поплавать нагишом.
— Вот тебе и представилась возможность...
Они разделись и, взявшись за руки, вошли в воду. Нагревшееся за день море ласково приняло их в объятия, отдавая свое тепло. Сначала Викки и Саймон долго плавали, затем отдыхали, покачиваясь на слабой волне и глядя в бескрайнее голубое небо. Потом занимались любовью на мелководье, и это было так прекрасно, что у обоих создалось ощущение нереальности происходящего.
Позже для Викки было настоящим блаженством засыпать под шелест волн в спальне Саймона, положив голову ему на плечо.
