Вера Иванова - Как склеить разбитое сердце?

— Ладно, сдаюсь! — мне не терпелось уловить суть изображенного.

— Это твои веснушки! — объяснил Гена. — По-моему, я их все изобразил… Дай-ка проверю! — он наклонился ко мне, но тут в зале грянула музыка, и мы, вздрогнув, отпрянули друг от друга.

— Каринка диски подбирает, — пролепетала я, узнавая знакомые мелодии, — очевидно, парни, переданные под ее руководство, уже наладили аппаратуру.

— «Сплин»… — прокомментировал Гена. — А это «Scooter»… А это «Foo Fighters»! И «Мотыга»! Ого! А у твоей подружки совсем мужские вкусы! И полностью совпадающие с моими…

Почему-то это одобрение Каринкиного вкуса мне не понравилось, но не успела я расстроиться, как в зал ввалилась компания, нагруженная цветами и еловыми ветками.

— Вот, — Вовик вывалил зелень прямо на Генин рисунок. — Тебе этого хватит?

Рядом побросали свои охапки Катя и Нина. Раскрасневшиеся девчонки весело гомонили и выглядели почти что нормальными.

— Вы что, клумбу у входа ободрали? — Гена с неудовольствием выудил из кучи нарцисс и пару тюльпанов.

— И у входа, и у выхода, — Вовик с невинным видом пожал плечами. — И еще целую поляну одуванчиков!

— Ладно, — буркнул Гена, вставая. — Пойду посмотрю, что там еще Каринка собирается поставить!

Тяжело опираясь на костыли, он направился в зал. А я вдруг вспомнила, что до прибытия гостей оставалось всего ничего, а значит, мне требовалась срочная помощь на кухне. Я попросила девчонок под руководством Вовика составить букеты, а сама заглянула в зал и поинтересовалась:

— Евген и Петюня, есть хотите?

— Хотим! — заорали оба, бросая провода от колонок.

— Тогда марш за мной!

Определенно, я была в ударе! Я поняла это, с удовольствием подметив злой взгляд Каринки и расстроенный — Гены.

Голодные «рабы» потопали следом и были очень разочарованы, узнав, что перед тем, как им дадут поесть, придется сначала готовить.

— Садистка, — захныкал Петюня. — Я с утра ничего не ел! К тому же в жизни ничего сам себе не готовил. Даже хлеб резать не умею!

Это было правдой. Петюня был на редкость изнеженным и избалованным парнем.

— А я тебе нож и не доверю, не надейся!

— Что же нам тогда делать? — буркнул Евген, глядя на меня исподлобья.

Я указала на батарею банок и консервов, а потом пододвинула к парням груды чистых тарелок.

— Открывайте и раскладывайте! Из каждой банки разрешаю съесть по две штуки! Но только не мухлевать! Буду лично следить… Если засеку, переброшу виновного на сырых куриц!

Дальнейших объяснений не потребовалось. Петюня яростно атаковал банку со шпротами, Евген набросился на огурчики. Я проследила, как в рот первого отправились две рыбки, а в рот второго — два корнишончика, и прикрикнула:

— Только по две штуки! Я слежу!

Парни, испуганно кивнув, тут же опрокинули банки над тарелками и схватились за следующие.

— Что у тебя? — поинтересовался Евген, набрасываясь на мидии.

— По-моему, консервированные ананасы…

— А для меня работы не найдется? — Гена стоял в дверях, с интересом наблюдая за процессом приготовления закусок. — Только чтобы ходить поменьше…

Все-таки пришел! Значит, со мной ему веселее, чем с Каринкой… Приободрившись, я протянула ему нож.

— Ходить не придется совсем! Надеюсь, у тебя твердая рука. Нужно порезать рыбу, колбасу и хлеб…

— О! Это как раз для меня! А сколько можно съесть самому? Тоже по два кусочка? — подколол он.

— Тебе можно и по три! — милостиво разрешила я. — И не забудь про Рекса. Ему я разрешаю по четыре!

— Так вот кто твой любимчик! — рассмеялся Гена. — А я-то гадал, кому отдано твое сердце?

Самой мне предстояла тяжелая и ответственная работа — возня с курами. Гостей ожидалось около полусотни, и ровно столько же птиц я решила запечь в гриле — по штуке на брата. Многовато, конечно, но кто знает, какой у людей будет аппетит! К тому же, могли явиться и незваные визитеры.

И все равно, пятьдесят куриц — это просто огромное количество! Учитывая, что весь мой кулинарный опыт ограничивался максимум одной, можно себе представить, как я нервничала. Но делать было нечего, за полтора часа мне предстояло превратить синеватые мороженые тушки в аппетитнейшее блюдо, и от моего успеха — или провала — зависело многое… Например, с кем в следующий раз решит поболтать Гена — со мной или с Каринкой…

К счастью, два стоявших в кухне гриля вмещали как раз пятьдесят штук. Я взяла одну. Она совершенно не желала размораживаться: была твердой, как железо, и такой холодной, что обжигала руки. Подержав ее пару секунд, я бросила тушку на стол, чувствуя, что отморозила пальцы. Курица упала с гулким стуком и отскочила мне прямо на ноготь большого пальца правой ноги. Это оказалось так больно, что я не удержалась от крика, за которым последовало мерзкое хихиканье «рабов». А я в растерянности кусала губы, чувствуя, что сейчас расплачусь. Эта убийственная тушка не разморозится и к завтрашнему утру! И что мне теперь делать? Засунуть ее в гриль прямо в таком виде? Метнуть в Петюню? Запихнуть обратно в холодильник и забыть о ней навсегда? Я уже склонялась ко второму или третьему варианту, когда в комнату ввалились девицы, подгоняемые безжалостным Вовиком. Следом шлепала Каринка.

— У нас все! — радостно сообщил «надсмотрщик». — В зале теперь так красиво — просто жуть! А что тут у вас? Ого! А еду всем дают или только за особые заслуги?

Он схватил первую попавшуюся банку огурцов и палку колбасы, и я поняла, что знаю, как решить проблему с готовкой.

— Можно? — запоздало спросил Вовик, опустошив банку наполовину. И, не дожидаясь ответа, продолжил выуживать огурчики. — А ты не хочешь? — предложил он мне надкусанную колбасу.

— Давай, — согласилась я, передавая палку Каринке.

— Это нечестно! — зароптали «рабы». — Сами вон сколько жрете, а нам только по две штуки можно!

— Это что? Бунт? — взвилась я, припомнив их хихиканье во время моей схватки с курицей. Мне хотелось наорать на парней, закидать их колбасой, полить кетчупом, макнуть головами в торты. Но потом я придумала кое-что получше — и как только это я не додумалась до этого раньше! — Хорошо! Вы хотите есть? Ешьте! Сколько влезет! Хоть тресните! Никаких ограничений!

— И нам можно? — девицы переводили жадные взгляды с меня на разваленную на столах снедь.

— Можно всем! — я широким жестом обвела комнату, приглашая присутствующих к пиру. — Приятного аппетита!

Что тут началось! Апофеоз чревоугодия, вакханалия, настоящая обжираловка. Приличия и манеры были забыты. Чавкая, толкаясь, выдирая друг у друга банки и залезая туда немытыми перед едой руками, наши бывшие и их девицы поглощали все подряд — шпроты, помидоры, персики, икру, колбасу, пирожные, заливая все это кетчупом, майонезом, горчицей, соевым соусом — и не замечая направленной на них камеры Вовика! А также не чувствуя, что их ждет дальше…