Галина Маркус - Непреодолимая сила
Все свои силы Костя теперь посвящал тому, чтобы заработать и отдать долг фарцовщику. Но старые знакомые «теряли» его телефон, как только он объяснял ситуацию. Найти работу по специальности было нереально, НИИ и предприятия терпели тяжелые времена. Тогда он устроился сразу в два места – разнорабочим в строительный кооператив и грузчиком в овощной магазин. Один из прежних приятелей, сжалившись, сдал ему в аренду старый полуржавый запорожец, и Костя «бомбил» по ночам, подвозя запоздавших прохожих.
Но этих денег едва хватало на собственное пропитание, а надо было позаботиться о матери. Никакого отчаяния Костя не испытывал. Ему как будто стало все равно. Только одна мысль – не доставить горя маме – удерживала его на плаву и заставляла действовать. А может, это было у него в крови – в любой ситуации неизвестно зачем «бить лапками», как та лягушка, что смогла выбраться из сметаны.
Фантастические надежды, что все разрешится, он снова станет человеком и все объяснит Тане, Костя старался отметать сразу. Этот путь теперь закрыт для него навсегда. Таня никогда не простит и не поверит, а если бы даже поверила… Нет, он больше не заставит ее страдать, не принесет ей беды. В каких – то романах в детстве он читал эту фразу, но никогда не пропускал через себя, считая такой подход неестественной чушью. А вот теперь понял.
Невозможно было думать о Тане, не испытывая настоящую, физическую сердечную боль. Вот только валидол от этого не помогал. И все-таки Костя думал о Тане, не мог не думать, думал с неизменной нежностью и чувством вины. Только постоянная занятость спасала его от отчаяния. И еще… нельзя было этого делать, но почти каждый день он выходил к автомату и набирал номер Звягинцевых. Если подходил Сережа или Катя, просто клал трубку. Если Таня – то слушал, сколько возможно, ее голос, пока она кричала: «алле, кто это?», или «ничего не слышно, перезвоните»…
Не прошла и неделя после отъезда матери, как позвонил Костин кредитор – видимо, прослышал про его неприятности. «Не хочу стоять в очереди», – заявил он и потребовал вернуть долг как можно быстрее. Костя знал, что человек этот обладает известными связями в криминальной среде, поэтому плакаться ему не стал – не хватало еще новых угроз. Он бодрым голосом пообещал, что через три недели деньги будут, и в отчаянии расхохотался, положив трубку.
Тут совершенно некстати вернулась мама и сразу заявила, что у нее есть серьезный разговор. Оказывается, не случайно она так легко согласилась уехать. Костя слушал мать и все больше поражался, как плохо он ее знает. Ему всегда казалось, что она усталая женщина, отягощенная болезнями, после потери мужа как за соломинку схватившаяся за Христа. Но вот пришла настоящая беда, а ни истерик, ни упреков он от нее не услышал. Зато у мамы был план.
– Сынок, у дяди Сашиной жены в Москве есть сестра, помнишь, я всегда через нее что-нибудь передавала, когда она в деревню ездила, – Оленька.
– Да, помню.
– Тебе было неинтересно, а я последние несколько месяцев навещала Оленьку – она совсем старая стала, очень болеет, после инсульта парализовало, не ходит. Я ей раз в неделю продукты вожу, а смотрит за ней соседка, деньги Саша высылал. Но теперь соседка требует в два раза больше, а у Саши столько нет.
Костя слушал с недоумением. Сейчас он меньше всего в состоянии кому-то помочь, может, мать потеряла чувство реальности?
– Ну, так вот, – продолжала она, – мы с Сашей договорились. Оленька пропишет нас с тобой к себе, площадь позволяет, у нее небольшая, но двушка, а эту квартиру мы продадим. Ты и долг отдашь, и еще на жизнь останется. Плохо так говорить, конечно, но Оленьке скоро восемьдесят, так что квартира останется нам, Саша не возражает. Зато у Оленьки будет и уход, и продукты, и лекарства. Ведь не наездишься к ней на другой конец Москвы.
– Мам, ты с ума сошла? Чтоб я на старости лет тебя без квартиры оставил, в которой вы с отцом жили? Да как я тебе в глаза смотреть буду? – Косте стало нехорошо. Ну почему ей так не повезло с сыном, почему всем вокруг он приносит одни страдания?
– Глупости это, Костя, да я и сама теперь здесь боюсь. Отцу давно все равно, на небе прописка не нужна, – она вздохнула, – а мы все начнем сначала. Какая разница – на какой улице? Оленькина квартира чуть поменьше, так нам с тобой много места не надо. Ты отдашь долг, уедешь из этого района, что может быть лучше?
– Но как она нас пропишет? – начал сдаваться Костя, понимая, что это, действительно, реальный выход. – Мы же не близкие родственники? Да и квартиру можно только обменять.
– У Ниночкиной дочки есть знакомый. Не знаю, как это сейчас называется, но он всем таким занимается. Он нам родственный обмен устроит, как будто с доплатой, а доплата – это и будут деньги за квартиру, я сама не понимаю, как это можно сделать, вроде как в деревню сначала выпишут, в какой-то дом, потом обратно. Он мне все объяснил, но у меня мозги уже слабые, ты лучше поймешь. Ну, конечно, ему надо будет из стоимости квартиры заплатить. Но человек надежный, свой. Его телефон друг другу по рукам передают.
Костя сидел потрясенный:
– Так ты уже и переговорила с ним?
– А что тянуть-то?
На следующий день Костя встретился с маклером. Расклад он понял сразу – квартира будет продана гораздо дешевле, чем стоит. Остальное выглядело чисто, потому что сделка была маклеру выгодна. Костя решил согласиться. Искать другого покупателя – долго и страшно, а сумма и сроки его устраивали. И… в другом районе он больше не встретит Таню на улице. Никогда больше не встретит….
Вот и еще одно занятие появилось – бегать по конторам и собирать документы. Пригласили нотариуса, и бабушка Оля левой рукой подписала им генеральную доверенность. И завертелось. Костя все делал, как во сне, а мать, напротив, была полна энергии и энтузиазма. По воскресеньям она, как обычно, посещала церковь. Интересно спросить у Него, думал Костя, ее-то за что Он наказывает? В день, когда Костя решал судьбу квартиры, мама вернулась из храма какая-то растерянная, странно смотрела на него, но так ничего и не рассказала. Уж не откровенье ли какое получила о судьбе своего сыночка, горько усмехнулся про себя Костя. Нет, за себя у него к Богу претензий не было. Но подарив людям свободу выбора, Он дал им возможность мучить друг друга…
А у Кости имелись к Нему только три просьбы: «помочь отдать долг», «чтобы мать была здорова» и «чтобы Таня была счастлива и забыла его».
***
Женщина снимала платочек, выходя из собора, надевала вязаную шапочку. Они столкнулись и сразу узнали друг друга.
– Здрасьте, Лариса Дмитриевна, – инстинктивно произнесла Таня.
