После развода: в постели с врагом - Лена Тэсс
- Захар, - шепчу ему в губы, слышу как эти звуки растворяются в поцелуе и исчезают на его губах. - Захар, пожалуйста, - повторяю. Также тихо, почти обреченно понимая, что он сейчас вряд ли услышит.
Но Горин замирает, приоткрывает глаза, а в них черная ночь с угольками тлеющей страсти. Он смотрит внимательно и нежно. Так, что внутри все переворачивается. Может быть именно в таком состоянии из мужчин можно вить веревки, просить кого-то убить или объявить войну. Но мне не нужно так много.
- Я боюсь, - говорю честно. - Я не готова, прости.
Он молчит и продолжает смотреть. Не злиться и не пытается продолжить. Медленно гладить ладонью мне по голове.
- Ты не должна за это извинятся, Лиля.
- Мне страшно.
- Мне тоже.
Это признание далось ему нелегко и сбивало с толку. Не знаю почему, но мне казалось, что Горин не из тех мужчин кто легко ведет подобные разговоры с женщинами и готов открыться перед ними.
- И что же нам делать?
Захар снова развернул меня к себе лицом и убрал прядь, упавшую на щеку.
- Может быть сходим на настоящее свидание?
Глава 31
Слава небесам, Горин додумался не покупать мне цветов. Или не рвать их на ближайшей клумбе, потому что флористических магазинов здесь отродясь не было. Зато было кафе с роллами, пиццей, шашлыком и беляшами, куда и пригласил меня Захар.
- Может лучше я приготовлю что-то дома?
- Мы же планировали свидание, - Захар вглядывается мне в лицо, пытаясь поймать перемену настроения. Я смущенно опускаю лицо в пол, когда на меня так смотрят - пронзительно и жадно. Собственнически очерчивают взглядом линию губ, опускаются ниже к ложбинке на груди, так, что я ощущаю на коже жар.
Все что происходит у нас с Захаром похоже на совместный просмотр эротики с самым крутым мальчиком из класса. Горло сводит от восторга и ужаса, щеки постоянно наливаются красным от стыда, низ живота болезненно тянет от возбуждения и хочется плакать от понимания, что на этом все - после фильма только у актеров “долго и счастливо”. А зрители расходятся по домам.
- Слушай, давай просто к реке пойдем, устроим пикник.
- Пикник? Для тебя? Лиля, это все равно, что королеву вести на конюшню.
- Захар, очнись, я не королева, а здесь не конюшня, а очень милая лужайка. Ну же, давай. У меня никогда в жизни не было пикников.
И хоть это правда, я ощущаю себя лгуньей. Потому что основная причина в другом - я не хочу, чтобы кто-либо видел меня и Захара вместе. По городу и так ходят слухи о том, что мы живем в одном доме. Но мой статус учителя (для маленьких городов учителя, почтальоны и владельцы магазинов что-то вроде знаменитостей) не дает всем распустить язык. А я просто не буду подкидывать почву для дальнейших сплетен.
Мне страшно. Все так тонко, так прозрачно, как кружево, готовое порваться от любого неосторожного движения. Никогда раньше мне не было так хорошо и так страшно.
Хотя нет. Страшно было, но я поклялась больше не вспоминать об этом.
- Лиль, я зайду за тобой после работы, - напирает Захар. Он действует с неумолимостью танка, прущего на скошенный сарай.
- Господи, зачем? Давай уже заберешься на вышку на Бульваре и проорешь в рупор, что у нас отношения.
- Давай, - безбашенно кивает Горин, но в глазах его нет веселья. Смотрит также как раньше - пронзительно и остро. Кажется, ему не нравится, как развивается этот разговор, и в этом мы солидарны. - Лиля, ты стесняешься меня?
- Нет!
Я не успеваю ничего сказать, как меня целуют в нос и, повернув к двери, подталкивают на выход:
- Вот и отлично, заберу тебя в четыре! Буду в смокинге и с цветами.
Обернувшись, затравленно смотрю назад. Не понимаю, он серьезно или просто прощупывает, что я думаю о нас с ним.
- Пожалуйста, давай без этого.
- Прийти без костюма? А ты горячая штучка.
И прежде чем мое лицо снова станет пунцовым, Захар подтягивает меня к себе и, прижавшись сильным телом, нежно шепчет:
- Мой нежный, мой сладкий, одуряющий цветок, просто доверься, я не обижу тебя и не сделаю ничего, что уронит твой авторитет перед этими школьными грымзами. Ты же их боишься?
Их. И себя. И с недавнего времени призраков. Я очень много чего боюсь, а больше всего меня пугает, что Горин узнает о всех этих страхах и просто уйдет. Растает как утренний туман.
Весь день как на иголках. Я даже дала детям самостоятельную по новой теме, потому что через пять минут после урока поняла, что не в состоянии говорить - голос дрожит и не слушается.
Мои ребята пыхтели, но старались сделать все правильно, пока я металась от окна к столу. Клянусь, они могли бы достать учебники из рюкзаков и списывать в открытую - я бы все равно не заметила.
Выдохнула я только когда увидела Захара. Он был не в костюме и даже без цветов.
Горин не изменил себе и остался в массивной охотничьей куртке с тысячью карманами и таких же блеклых штанах. Не мужчина, а одна сплошная слепая зона. Зато улыбался он мне так ярко, что ноги против воли подгибались от радостного предвкушения.
Свидание. Возможно не первое, но какое-то очень настоящее.
- Я дождался, когда все уйдут из школы, - от того, как близко он стоял ко мне все мысли скручивались в тугую спираль и вместо логичного ответа, я просто тихо выдохнула.
- Ого, ты так сладко стонешь, - желваки на лице Горина напряглись, - никогда не доводил женщину до оргазма одним фактом своего отсутствия.
- Думаешь твой бронированный жук в кустах никого не смутил, - я шлепнула Захара по руке и отодвинулась в сторону, возвращая себе возможность снова дышать.
Тот не торопился снова прижимать меня к себе. Он как хищник - стоял и наблюдал, что я буду делать дальше. Бежать бесполезно. И уже давно не хочется.
Проследив взглядом за тем, как я поправляю на груди платье, Захар тяжело сглотнул:
- Пошли?
Он не успел протянуть мне руку, как
