Моя мятежница - Райан Кендалл
– Мама позвонила. Как раз перед твоим приходом.
Я слышу его слова, но не могу понять. Я не понимаю, как одно связано с другим.
– Ладно. – Когда он ничего не добавляет, я начинаю смягчаться. – Все в порядке?
Он пробегает рукой по короткой щетине на подбородке.
– И да, и нет. Не хочешь присесть?
Я медлю, потом решаю, что я ужасный гость. Очевидно, что-то не так, раз Холт реагирует подобным образом. Решив проявить сочувствие, пусть даже мне самой нужно беречь собственную психику, я жестом указываю на диван.
– Давай сядем.
Он следует за мной к дивану и садится рядом. С тяжелым вздохом Холт опускает взгляд на пол.
– Мне так жаль, что я испортил наше свидание.
Он выглядит как человек, обремененный заботами, и я чувствую сострадание.
– Не скажешь, почему психотерапевт дал тебе ту книгу?
Холт немного удивлен моим вопросом, но оборачивается и смотрит мне в глаза.
– Мы похожи в том, что берем на себя слишком много. У меня нет хоккейной франшизы, но когда я ходил к психотерапевту, на моих плечах лежала тяжесть всего мира в несколько ином роде. Я решил тогда, что, если поделюсь с кем-то, это поможет.
Я беру его большую, шершавую ладонь и сжимаю.
– Можешь поделиться со мной, Холт.
Он откашливается и неловко ерзает.
– Моя мама – наркоманка. Сколько себя помню, она сидит на обезболивающих.
Это последнее, что я ожидала услышать от него. Я помню, как он рассказывал мне о своих непрочных семейных узах, но он ни разу не упоминал о наркотиках. Я чувствовала, что у него не такие уж тесные связи с семьей. Однако никогда не подозревала о подобной травме, и теперь мне больно за него. Это также помогает мне понять его намного лучше, почему он так сдержан. Без сомнения, он натерпелся сполна.
– Несколько лет назад я перегорел, устал и впал в депрессию из-за того, что всегда был тем, кто заботится о ней. В тысячный раз собирать осколки, не зная, склеятся ли они хоть когда-нибудь, морально изматывает.
Я ободряюще киваю и жду продолжения.
– Я решил пойти и обсудить это с кем-нибудь. Психолог заставила меня увидеть, что я играю лишь небольшую роль, оставаясь хорошим сыном, но за все прочее – мамину зависимость, расходы на реабилитацию – ответственности не несу.
– Звучит здраво.
Он кивает.
– Да, я полагаю.
– Итак? Что случилось сегодня вечером? С ней все в порядке?
Холт смотрит на меня с печалью в глазах.
– Она много раз проходила реабилитацию и срывалась. Сегодня вечером у нее случился рецидив.
– С ней все в порядке? – слышу я собственный вопрос.
Кивок.
– На данный момент, да, думаю, в порядке. – С тяжелым вздохом он обхватывает руками голову. – Просто это такой ужас.
Я кладу руку ему на плечо, не зная, что еще сделать. Мгновение спустя он открывает глаза и смотрит на меня.
– Спасибо. Прости, что все так.
Качая головой, я поправляю его.
– Тебе не за что извиняться.
Меня переполняют эмоции. Для начала чувство облегчения от того, что он не отверг меня. Однако оно быстро проходит, ведь ситуация с его матерью выглядит мрачно. Я слушаю, как он рассказывает о своем детстве, о том, каково было расти с матерью, пристрастившейся к наркотикам. Он не утаивает практически ничего.
Через некоторое время я крепко обнимаю Холта, и он отвечает мне тем же. Мы сидим так несколько минут, а когда отстраняемся, я чувствую себя спокойнее. Надеюсь, и он тоже.
Мы решаем налить немного вина и заказать пиццу, потому что блюдо, которое он планировал приготовить на вечер, давно забыто. И это меня более чем устраивает, потому что… пицца. И Холт. Беспроигрышный вариант.
Мы наполняем бокалы вином и выносим ломтики в бумажных тарелках на балкон, который выглядит просто потрясающе. Очень уютно. Когда мы устраиваемся под одеялами, вокруг нас мерцают маленькие огоньки.
Наш сегодняшний разговор был глубже, чем обычно, и хотя я сочувствую Холту, мне правда нравится, что он делится со мной частью себя.
Это работает в обе стороны. Я тоже делюсь воспоминаниями из детства. О том, как мой отец баллотировался на пост губернатора, и о последовавшем за этим разводе родителей. Ох. Это было жестко. Как и мой разрыв с Алексом, темы которого мы коротко касаемся.
Но потом Холт меняет тему, и я благодарна ему за это. Я чувствую, что он хочет слушать все ужасные подробности не больше, чем я хочу заново их переживать. Это в прошлом. На меня накатывают эмоции, и я жалею, что проблемы Холта не остались позади, как мои. Понятия не имею, что будет с его мамой, но по тому, как он расправляет плечи, я вижу, что это давит на него тяжелым грузом.
Мы заканчиваем есть, но продолжаем сидеть, укутавшись в теплое одеяло.
– Спасибо, что открылся мне сегодня. Я хочу, чтобы ты знал, тебе не нужно скрывать от меня подобное.
Он печально улыбается в ответ.
– Хочешь сказать, уродство.
Я качаю головой и прижимаю руку к его щеке.
– В тебе нет ничего уродливого, Холт Росси.
Мои слова – абсолютная правда. Он мужественный и красивый. И добрый, и заботливый. Глубина моих чувств к нему пугает. Я все еще не знаю, что между нами происходит, и понятия не имею, почему, но мне кажется, что все может оказаться на грани краха. Лишь надеюсь, что этого не случится.
Он бросает взгляд на улицу, прежде чем встретиться со мной взглядом.
– Ты когда-нибудь хотела нечто такое, чего не можешь получить?
Вожделение прокатывается по мне бурной волной.
– Да, – с придыханием шепчу я.
Глава 21
Холт
Я веду Иден в свою спальню, и сердце бьется ровно.
Часть меня не может поверить, что это происходит на самом деле. Я думал, что уже испортил свидание своим скверным настроением, но Иден, похоже, это не беспокоит. Она забирается на кровать и послушно поднимает руки, чтобы я смог снять с нее свитер.
Одетая в черный бюстгалтер и темные джинсы, она выглядит как сексуальная соблазнительница. Я понятия не имею, как мне посчастливилось затащить ее в постель этим вечером.
Пока мы целуемся, Иден расстегивает свой бюстгалтер, на мгновение отвлекая меня. Она такая чертовски красивая. Я ласкаю ее грудь, тогда как ее рука скользит вниз, вызывая волну возбуждения в моих боксерах.
Между поцелуями мы снимаем друг с друга одежду. Иден уже не та застенчивая, неуверенная девушка, какой была когда-то. Она хочет этого – хочет меня. Это очевидно по тому, как она дергает меня за ремень, чтобы вытащить его из джинсов. Мое тело гудит от предвкушения.
Через несколько минут, когда снимаем и бросаем на пол одежду, мы лежим вдвоем обнаженные, целуясь и двигаясь под ее хриплые вздохи и тихие стоны, а мое желание поднимается до неуютных двенадцати баллов из десяти.
Она целует меня так, будто это очень важный момент, будто я для нее нечто большее, чем парень, с которым она может получить пару оргазмов. Это опасная мысль для меня, потому что я знаю, какая пропасть нас разделяет.
Заставляя себя прервать поцелуй, я перекатываюсь на край кровати и беру презерватив с тумбочки. «Сохраняй ясную голову, Росси». В этом нет ничего важного или особенного. Это просто перепихон. Точно такой же, как был между нами в колледже, и значил так мало, что Иден даже не осталась до утра.
– Позволь мне помочь с этим, – мурлычет она, забирая у меня презерватив и натягивая его на мой член.
Никогда еще женщина не помогала мне с этим, но что-то в ее прикосновениях делает процесс более эротичным. Я нависаю над ней и покрываю нежными поцелуями ее шею, устраиваюсь между ее разведенных в стороны бедер. Она не сводит с меня глаз, пока я медленно продвигаюсь вперед, начиная проникать внутрь.
Мои глаза закрываются, когда по телу разливается наслаждение. Она такая чертовски влажная и теплая, и меня манит каждый дюйм ее тела. Это почти духовное единение. Сначала я двигаюсь медленно, неторопливо. Я не могу все испортить, сразу кончив, как бы сильно этого ни хотелось моему телу. Основание позвоночника покалывает, яйца болят. Но я должен постараться, чтобы и Иден было так же хорошо.
