На пределе - Майарана Мистеру
И я послушалась. Впервые пристально посмотрела в зелёные глаза и задержала дыхание. Вовсе не потому что увидела там что-то страшное. А потому, что колотящееся от ужаса сердце пропустило удар, а под кожей прошла горячая волна. Волна, вызванная воспоминанием.
«— Кто тебя придумал, Виноградова?»
«— Прощальный поцелуй, боец. Всего один прощальный поцелуй»
«— Ну, если ты не поедешь, я позову кого-нибудь другого.»
«— Да пошло оно всё к чёрту»
Я же сама его в постель затащила. Так была очарована… Так поглощена его взглядом притягательным…
Боже мой!
Стагаров и не заметил, как меня перекосило от воспоминания. Прицепил к моему ремню карабин и поправил бронежилет. После проверил шлем на надёжность и странно усмехнулся, качнув головой.
— Что? — спросила, пытаясь понять, о чём он думает, а заодно отвлечься от внутренней моральной трёпки, что самой себе хотелось устроить.
Только Слава не ответил. Протянул мне руку, снова предлагая за неё ухватиться. Словно спрашивая, готова ли я ему довериться. И я на удивление действительно была готова. Казалось, что мир под ногами рухнет, а Стагаров никогда не выпустит мои пальцы из своей широкой горячей ладони.
Да только разум в сознании стучался в глухую дверь, заставляя услышать его и понять, что всё не так, как кажется. У него ведь есть та, чью конечность он держит на своём жизненном пути. Это ты, глупая, не за ту руку ухватилась по пьяни.
Я посмотрела вниз и мгновенно забыла об этих ощущениях. Потому что страх всегда то единственное чувство, которое движет людьми сильнее прочих инстинктов.
— Постой! — я сделала ещё один крохотный шажок и доверчиво спрятала лицо, уткнувшись в его широкую грудь. — Стагаров, даже не смей шутить о моей трусости!
— Я и не собирался, — ответил спокойно, положив руку на мне плечо. — Сам боюсь.
Ч-чего?
Я вскинула голову, чтобы вопросительно уставиться на него и получить пояснения, но в ответ он улыбнулся и выдал пугающее:
— Прыжки с парашютом до сих пор мне с трудом даются.
Я бы, наверное, так и продолжила таращиться на него, как идиотка, но он не дал мне времени на промедление. Перешагнул пропасть и встал так, что я просто почувствовала, как от моего лица отхлынула кровь.
— Слава, пожалуйста, либо туда, либо сюда. Ты же… Боже, если ты упадёшь…
— Что тогда? — улыбнулся он. — Поверь, я не упаду и тебе не позволю. Повторяй за мной, не бойся.
Он осторожно потянул мою руку на себя, но я отчётливо понимала, стоит мне воспротивиться, он её выпустит.
Странное ощущение, если честно. Мне не хотелось бы так безоговорочно доверять человеку, которого и не знаю вовсе. Да что говорить, я и Женьке не во всех вопросах верю.
— Смотри на меня, ладно? — после этой фразы я всё равно взглянула вниз и застыла, как деревянная, даже представить боясь, что он хочет меня протащить над пустотой.
— Разве ты не знаешь, как действует просьба не смотреть вниз? — сипло выдавила я.
— Потому я и переиначил фразу, но ты… — Стагаров поджал губы, но я всё равно могла видеть, что он скрывает за этим неуместную улыбку. — Смотри на меня. Выдохни.
— Не трусь, Виноградова! — заорал кто-то внизу. — Рано или поздно все там будем!
Очень хотелось посмотреть на этого гада и предложить отправиться на тот свет прям сейчас. Я бы и за верёвкой с мылом предложила сгонять, вот только Сора ухватил мой подбородок свободной рукой и не дал снова посмотреть вниз, за что я была ему благодарна.
Глубоко вдохнула и кивнула парню, что так смело вызвался помочь сумасшедшей девчонке, почувствовавшей себя кошкой, взобравшейся на слишком высокое дерево.
— Спасатель, блин, — усмехнулась я. — Знай, Слава. Если я умру, буду бледным призраком тебя всю оставшуюся жизнь преследовать!
— Да ты уже… — он качнул головой на мой удивлённый взгляд и…
У меня дыхание в груди спёрло, когда он обхватил мою талию и развернул так, что я мгновенно одной ногой переместилась на другую сторону. Сердце шлёпнулось в желудок, а после неконтролируемой стрелой рвануло в горло.
— Д-держи! — взвизгнула я.
— Я держу. Ещё шаг, Лиза, и всё.
И этот шаг был таким стремительным, что я понять почти ничего не успела. Вцепилась только в своего спасателя руками и ногами, когда он подхватил меня под задницу и преодолел ещё несколько шагов.
— Тише. Всё. Уже всё, — шептал в волосы, пока я дрожала у него в руках.
Страшно. Господи, как же страшно. Я даже не представляла, что детский испуг мог превратиться в такую жуткую фобию.
Приходить в себя было крайне сложно. Я в какой-то миг затерялась в противоречивости собственных чувств, будучи в надёжных мужских руках. И когда вспоминала, в чьих именно, снова представляла ту высоту, пытаясь отвлечься. Никто мне не говорил, что чувства бывают такими сложными и запутанными. Мне вовсе не хотелось сейчас находиться рядом с ним, но и попросить оставить меня я не могла, потому что…
Кажется, мне просто не хватало тепла, которое он мог дать. Всего на миг позволить себе забыть о том, кто я и где нахожусь. Это ведь нетрудно, просто забыть о том, что случилось в лифте несколько дней назад и в ту ночь, когда затащила его в постель. Трудно перестать чувствовать трепет внутри, трудно переключить внимание на что-то другое. Трудно не поддаться порыву, взглянуть в его глаза и позволить себе приникнуть к наверняка горячим губам.
Но я этого не делала.
Мне действительно потребовалось много времени, чтобы успокоиться. И я была благодарна ему за молчание и неприметное место за стенкой, где снизу никто нас не видел.
Только… чувствовала, как быстро стучит сердце в груди.
— Зачем забралась, если боишься? — спросил тихо через несколько минут, продолжая держать, крепко прижимая к себе.
— Не знала, что боюсь, — усмехнулась я. — Вот так, живёшь всю жизнь, и внезапно выясняешь, что какое-то из дурацких событий в детстве стало подспорьем для фобий. Уржаться можно.
— Это вообще-то не смешно, — не согласился мой рыцарь. — Такие вещи очень трудно устранять. Нужна работа специалистов.
Я хмыкнула, не желая продолжать разговор и попыталась слезть с его рук, но Сора даже не отреагировал, явно дожидаясь, когда я посмотрю ему в глаза, чего я делать категорически не хотела.
Какое ему дело вообще? Что-то никто не подорвался спасать дурную оперативницу, которую жизнь ничему не учит. Почему не остался