Где же ты, счастье… - Ольга Ивановна Маслюкова
Зорина пулей выскочила из спальни и сразу пошла на кухню, чтобы встретиться с Мартой. Домработница спокойно готовила завтрак и удивилась раннему приходу хозяйки.
— Уже проснулась?
— Да, но где Джейк?
— Давно на улице бегает с Ефремовичем.
«Почему собака не умеет говорить? — подумала Зорина, вспомнив прошедшую ночь. — Он был свидетелем всего происходящего».
— Марта, ты не знаешь, почему я спала в комнате бабушки?
— Ты там спала? — удивилась она. — Я не знаю. Пришла рано утром. Джейк меня встретил, и я выпустила его погулять. Как ты там очутилась?
— Не помню, — с досадой сказала Зорина, потирая виски, — ничего не помню. Проснулась и очень удивилась. Марта, что со мной?
— Ты скучаешь по бабушке. Вот и пришла в ее комнату, а там, по-видимому, устала от воспоминаний, прилегла и уснула. Не переживай. Нужно закрыть комнату и не заходить туда некоторое время. Тебе сегодня нужно идти на работу?
— Через час, — ответила Зорина и направилась в ванную комнату. — «Это что же получается? Бабулин дух продолжает жить в нашем доме? Привидение? Или мне все приснилось? Но я проснулась в ее постели, и это она меня уложила там. Да и Джейк чувствовал что-то. Она будто приказала ему уйти, и он сразу вышел, забился в угол. Призрак? Вот и не верь после этого в нечистую силу… И ворона тогда прилетела непонятно откуда. Господи, кому рассказать — не поверят. И как от этого избавиться? Подумают, что я лишилась рассудка. Нужно все же поговорить с Мартой. Ну не может быть, чтобы она ничего не знала».
Зорина вышла из ванной комнаты, быстренько переоделась, уже на ходу начав пить кофе. Воспоминания о прошедшей ночи мешали съесть что-нибудь более существенное.
— Ну что же ты, Зоренька, хватаешь на ходу! Вредишь своему здоровью, — запричитала Марта.
— Опаздываю. Кстати, сегодня задержусь. Договорились с Аней встретиться после работы.
— Ефремович уже выгнал машину из гаража.
— Отлично.
Глава 12
На последней их с Зориной встрече в кафе самолюбие Артема получило сильнейший удар, он не находил себе места. Раньше всех приехал на работу и, едва увидев секретаря Ларису, которая только что открыла дверь приемной, поспешил за ней.
— Доброе утро, Артем Викторович! Что это вы с утра пораньше? Что-то случилось? — приветливо улыбнулась она.
— Доброе утро. Мне нужно первым зайти к заместителю директора. Попасть к ней — проблема. Не так ли?
— Понимаю. Но не соглашусь с тем, что к ней не попасть, — усаживаясь за рабочее место и включая компьютер, сочувственно произнесла Лариса.
Артем нервно потирал руки, ходил из угла в угол, будто пытался измерить шагами приемную. Присаживался на стул, затем вставал и с напряженной улыбкой подходил к секретарю, посматривал на часы. Девушка не могла понять, что происходит с мужчиной ее сердца, почему он нервничает и не оказывает ей обычного внимания. Лариса изредка вскидывала голову, ее губы кокетливо подрагивали в улыбке, а глаза преданно и доверчиво смотрели на него. Артем не замечал вопросительного взгляда, ей казалось, что смотрит он куда-то в пустоту. Артему всегда нравилась простота общения с секретаршей, но сейчас он был напряжен и неразговорчив. Лариса, ожидавшая комплиментов, которыми он осыпал ее еще вчера, остерегалась о чем-либо спрашивать, настолько явным было отчуждение мужчины. Когда дверь распахнулась, и Зорина стремительно вошла в приемную, Артем оживился, вскочил со стула и сделал несколько шагов ей навстречу.
— Доброе утро, — сказала она, не обозначив своего удивления ранним приходом Артема, и открыла дверь кабинета. Артем без приглашения последовал за ней. Когда дверь за ним закрылась, Лариса пожала плечами и, сгорая от любопытства, бесшумно подошла к двери, пытаясь хоть что-нибудь услышать. Постояла минуту, поняла, что вторая дверь в кабинете тоже плотно закрыта, поэтому никаких звуков не доносилось. Так и не удовлетворив свое любопытство, она раздосадованно отошла.
Зорина не догадывалась, зачем Артем пришел, но сразу сказала ему:
— Прошу тебя, Артем, не веди себя так, будто я твоя женщина и тебе все позволено.
— Прости. Но разве ты не моя женщина?
Зорина изумленно вскинула ресницы, улыбнулась, достала из шкафа плечики и повесила пальто. Сделала несколько шагов ему навстречу и уже серьезно произнесла:
— Нет, я не твоя. Я ничья.
— Так не бывает. У такой красивой бизнесвумен должен быть мужчина. И моя память в полном порядке. Совсем недавно мы сидели в кафе, гуляли по городу… У тебя появился другой?
Зорина, приблизившись к столу, села в кресло, включила компьютер и взглянула на стоящего перед ней Артема. Воцарилось неловкое молчание. Лицо Артема казалось высеченным из камня. Зорина взяла в руку карандаш, постучала по столу, сломав грифель, почувствовав себя полной идиоткой. Она смотрела и думала: «Он даже не попытался помочь мне снять пальто, как это делают настоящие джентльмены. Как я могла целый год поддерживать с ним отношения? Ох, Артем, Артем… Вижу, и мысли у тебя сегодня нехорошие, черные какие-то. Ты злишься, хочешь наговорить мне массу гадостей, но тебя сдерживает мое положение». После паузы девушка строго произнесла:
— Все, Артем, мне нужно работать. Да и тебе тоже. В прошлый раз я все сказала. Ты умный мужчина и должен был понять. Если хочешь еще раз напрямую — пожалуйста, нам с тобой не по пути. И впредь больше не делай таких поступков: не жди меня в приемной или на улице. Ты работаешь в моей фирме, поэтому не компрометируй меня. Мы с тобой совершенно разные люди. И запомни. Я не твоя собственность.
— Нет, дорогая, я не тот человек, который просто так от тебя откажется. Ты плохо меня знаешь. Я болен тобой. Ты окутала меня своими чарами так, что не могу забыть тебя. Я всегда подчинялся тебе, как собачонка. Целый год тебе это нравилось, а теперь ты беспощадно гонишь меня? Может, я поторопился, но решил сделать тебе предложение. Что в этом плохого? Разве можно обидеться так, чтобы расстаться?
— Артем, я не обиделась на тебя. Я поняла, что ты не мой мужчина. И хорошо, что это случилось сейчас. Да, я дружила с тобой, но планов на семейную жизнь не строила. У нас ничего с тобой не было. И лучше честно в этом признаться, чем обманывать тебя. Пойми, любовь и жалость — не одно и то же. Кто хочет быть любимым, должен бояться жалости. В конце концов, ты начнешь бояться того, кого слишком жалел. Я не хочу тебя жалеть. А ты
