Стань моей, если осмелишься - Лао-цзы
— То что ты устроила мне сегодня, я не спущу тебе с рук. Ты будешь наказана, я сделаю так, что ты не сможешь сидеть, поняла? — он говорит это, наклоняясь ко мне слишком близко, чтобы слышала только я.
Мои ноги дрожат, его горячее дыхание опьяняет меня, туманит рассудок.
Он очень близко…Незаметно принюхиваюсь, случайно едва касаясь носом основания его шеи. Как же шикарно он пахнет…
— Что ты творишь? — рычит Нарвал, превращая ленивые покачивания в страстный танец, он яростно ведёт в такт приятной мелодии.
Люди вокруг расступаются, позволяя нам задействовать больше пространства.
А в конце, когда он наклоняет меня и целует, как будто мы снимаемся в кино, народ аплодирует и улюлюкает.
Музыка меняется на ритмичную, пьяные гости быстро про нас забывают, дёргаясь как торчки на самой отвязной вписке.
Нарвал утягивает меня на пустой просторный балкон, заводя в нишу, скрытую от людских глаз. Он хорошо ориентируется в этом дворце, думаю, многие гости ещё не успели облюбовать это место. Музыка тут едва слышна. Прохладный воздух освежает и отрезвляет сознание, но лишь на миг.
Не успеваю ничего сказать, Нарвал вжимает меня в холодную стену, неспособную остудить тело после поцелуя с ним.
Он впивается в мои губы, врывается в мой рот своим горячим языком, требуя открыться ему, вынуждает меня отвечать, потому что знает, насколько я слабая перед его близостью, как сильно его касания влияют на меня.
Нарвал целует требовательно, властно, грубо…даже больно или до боли приятно? Разобраться нет сил, могу только лишь стонать в его рот.
Он хватает меня за зад, сжимает до приятной боли.
— Ты и правда уйдёшь от меня, как только придумаешь план побега? — шепчет в ухо, ловко расстёгивая моё платье за спиной, оголяя плечи, покрывая их поцелуями.
— Куда? — мысли путаются, я могу только рыться пальцами в его густых волосах и щупать пресс в щелке между пуговицами.
— Ты бежала сегодня от меня, забыла уже?
Он задирает платье и стягивает с меня лосины вместе с трусами.
— Нарвал, боже… я не… Ох…
Усадив меня на деревянный выступ в стене, он раздвигает мои ноги, его пальцы тут же безошибочно находят нужную точку, я содрогаюсь от разрядки практически сразу.
— Ты такая умничка, тебе хорошо? Моя девочка. Устала?
Он одевает меня, поправляет одежду, помогает сползти на пол, но ноги не держат меня, тогда он подхватывает меня на руки.
— Мы ещё не домой. Я для тебя приготовил сюрприз.
Нарвал приручил меня, я бессильна. Не могу ненавидеть его.
Так хочется покрепче прижаться к нему, потереться об его щетинистые щеки, облизать его сладкие губы, снова ощутить запах его тела.
Желание принадлежать ему переполняет меня, до этого вечера я глушила его всеми силами, но он прёт как танк, пробивается к моему сердцу, настолько яростно овладевает моими чувствами, что я готова забыть всю свою прошлую жизнь, отречься от всего что раньше для меня было свято, он занимает все мои мысли и бороться с этим безумием я просто больше не в силах.
Он несет меня на руках, смотрит в мои глаза, а я в его. Вокруг будто всё будто опустело, есть только он.
— Вась, — он шепчет почти одними губами.
— Что?
— Я так влип, — он смотрит на меня с таким обожанием, что если бы он не держал меня на руках, я непременно бы растеклась по полу.
— И я… — он ведёт носом по моей скуле, а потом целует в висок.
— Будь моей всегда, ты самое ценное, что у меня есть.
Он ставит меня на ноги и достаёт из кармана кулон.
— Позволишь?
Подвеска в виде сердца, в центре крупный драгоценный камень.
Киваю, он обходит меня, отодвинув волосы в сторону, ловко застёгивает цепочку из белого золота на моей шее.
Большой камень приятно холодит грудь, обхватываю двумя пальчиками драгоценность и рассматриваю её.
— Этот сюрприз очень приятный…Спасибо…Очень красиво.
— Ах…это ещё не сюрприз, это просто…Я давно ношу его с собой…
Только что я была в шаге от того чтобы сбежать, а сейчас плыву от его ухаживаний. Очень жаль, что когда бог давал людям мозги, я была в конце очереди, или мне не жаль? Я растворяюсь в своей неадекватности.
Что он приготовил для меня? Украшение за пару лямов недостаточно? У меня есть дорогие украшения, я прекрасно знаю им цену.
Нарвал обхватывает мою талию и слегка покачивается, глядя на меня.
— Можно я завяжу тебе глаза?
Не-не-не, я и так в плену, можно я буду видеть, куда меня ведут?
— Зачем?
— Хочу тебя удивить.
— Я… не думаю, что очень хочу удивляться, я очень нервная в последнее время…
— Ладно, пойдём.
Мы спускаемся на парковку, там садимся в небольшой лимузин.
— О, ну наконец-то, я уже хотел с собаками вас искать!
Виссарион сидит в объятиях каких-то девушек с бутылкой коньяка.
— Мы немного задержались, — говорит Нарвал, переплетая наши пальцы, поглаживая тыльную сторону моей ладони.
— Кровать не сломали?
Девушки противно смеются, подыгрывая Виссариону, чтобы выслужиться перед ним или отработать свои деньги?
Нарвал игнорирует вопрос.
— Мне просто нужно знать, в какой спальне гостям лучше не…
— Вис! Хватит, — Нарвал практически рычит на друга, тот кривит надутые губы и кивает, продолжая что-то обсуждать со своими однодневками.
Через часик мы оказываемся в частном аэропорту. Мы полетим куда-то? Или провожаем Виса?
— На выход! Мой пилот должен успеть на роды к жене.
Мы послушно выходим и поднимаемся в самолёт.
Я много раз летала на частных самолётах, у папы с Игнатом даже есть свой, но такой лоск я вижу впервые: стены салона обтянуты дорогой тканью, кожаные сидения блестят и приятно пахнут, на подлокотниках много разных кнопок для массажа и регулирования кресел.
Как только мы сели, дверь закрывается, самолёт набирает скорость.
— Куда мы летим? — удивлённо спрашиваю Нарвала.
Он загадочно улыбается и переводит взгляд в иллюминатор, на отдаляющуюся землю.
— Мы летим на мой остров, дорогуши! — язык у Виса заплетается, видно, что после алкоголя он из интеллигента превращается в усталого работягу.
— На остров? Но я… у меня…
— Не волнуйся, всё схвачено, просто расслабься.
Нарвал заправляет мне волосы за уши со своей стороны.
— Мы мало общаемся… — почему-то говорю я, что со мной не так?
— Что ты хочешь спросить?
— Я… Боюсь спрашивать…Последствия…Не хочу чтобы кто-то умер, есть люди, за которых я до смерти волнуюсь, — сейчас мне кажется, что я могу открыть ему душу, объяснить, что хотела бы узнать о Егоре. Жив он или нет?
— Хочешь, чтобы я угадал?
— Такое нельзя угадать…
— Я долгое
