Клетка - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Он должен продать квартиру, машину и, по легенде для родных и близких, уехать работать на Дальний Восток. Ну вот такое импульсивное желание у пацана. Почему нет? Это, мать его, логично. С ним даже заключили договор и ждут в компании новые работодатели. Всё оправдывается перспективами, высокой оплатой и предоставлением жилья. И должен он это сделать сейчас. Задолго до тебя. Так снимутся все подозрения. Ваша потеря не будет связана. Ну ты же умная женщина, должна понять, что если поймают тебя, то самое страшное – это гнев Литвина. А если поймают Дена, то... Оцени риски.
— Я понимаю... — выдыхаю. — А на самом деле?
— А на самом деле он действительно едет на Дальний Восток. А там пересаживается на другой рейс и под новыми документами летит совсем в другую сторону. Ваши документы реальные, только на другие имена. Концы теряются, ваша связь не улавливается. Но этот... — Довлатов глотает ругательства. — Уперся, как, мать его, баран. Что без тебя он никуда не уедет. Убеди этого самоубийцу. Ради бога!
— Я постараюсь. Ты прав.
Довлатов мыслит с холодной головой, просчитывая риски. Денис слишком горяч и импульсивен. Я тоже боюсь потерять его из вида. Каждую минуту боюсь, что Литвин ворвется ко мне и реально запрет в клетке. Олег совсем не дурак, и провести его сложно. Почти невозможно. Мне хочется обезопасить от гнева мужа хотя бы Дениса. Я выживу... Денис – нет.
— Уж постарайся, или я умываю руки. Прости.
— Хорошо. А я?
— А твои документы тоже готовы. Мы выждем время. В следующем месяце Литвин улетает в Бельгию на переговоры. Его не будет примерно дней десять. В это время я тебя потеряю. Не знаю еще как, если учитывать, что твоя пропажа – это проеб охраны, то есть меня. Мне придется кого-то подставить... — сокрушается Вадим. — Ты понимаешь, что тебя будет искать не только Литвин, но и отец? Ты понимаешь, какой пиз*ец начнется? И мне нужно подумать, как отвести подозрения от себя. Мне еще нужна моя должность, я не все реализовал. Но отчасти я даже рад, что, когда начнется война, ты не попадешь под раздачу.
— Не боишься полечь в этой войне? — выгибаю брови.
— А я уже ничего не боюсь, Нелли. Мне много не надо, ты же знаешь. Мне нужно вернуть свое и с процентами.
— Это твой путь. И если ты решил его пройти – иди, Вадим.
— Убеди Дениса. В вашей паре холодная голова только у тебя, — выдыхает мужчина.
— Хорошо, — киваю. — Камеры в салоне до сих пор пишут? — интересуюсь я.
— Конечно, — усмехается. — Только без звука, да и я решаю, что важно, а что можно удалять. Литвин не просматривает каждую запись. Именно я указываю ему, на что надо обратить внимание. Он мне пока доверяет.
— Да ладно? — усмехаюсь. — Олег впервые просчитался? Не может быть, — прикрываю рот рукой в притворном ужасе.
— Все мы рискуем, Нелли. Литвин может в любой момент нас переиграть. Тебе ли не знать. Не надо его недооценивать.
Не могу не согласиться. Все так. Олега можно назвать кем угодно, но никак не идиотом.
Довлатов паркуется во дворе. Я сегодня обедаю с родителями в родном доме. Ритуальный ежемесячный обед, который устраивает мой отец каждое двадцатое число месяца.
Литвин сегодня решил не почтить своим присутствием моего отца. Что на него не похоже. Обычно он не пропускает такие ритуалы, плотно держа связь с моим отцом. Олег сослался на очень важную для него встречу, которую никак нельзя отменить. Но так даже легче. Не будет бесконечных бесед о бизнесе и политике. Мы, наконец, проведем время как семья. Тем более в скором времени я исчезну.
Сглатываю от обрушившегося на меня понимания. Что я творю? Мама сойдет с ума... Я, может, вообще никогда не увижу родителей. Назад дороги может и не быть.
Сглатываю, входя в дом. Здесь проще, чем в доме Олега. Но тоже всё чинно и дорого. Вот эту нелепую вазу в прихожей моя мать приобрела на аукционе. Она демонстрирует её каждому входящему в этот дом, как ценный экспонат династии китайских императоров. Она спустила на неё кучу денег, входя в азарт под выпитым шампанским, которым их щедро поили, повышая ставки. По факту, это фарфоровое недоразумение не имеет никаких документальных подтверждений подлинности, кроме красивой легенды. Иногда мне хочется разбить вазу, показывая, что это всего лишь кусок глины. А можно было пустить те деньги во благо больным детям или сиротам. Пользы было бы гораздо больше, чем от пылящейся вазы в углу прихожей.
— Нелли, — встречает меня мама с бокалом вина. Традиционно подставляет щеку. Целую. — А где Олег?
— У него важная встреча, — отвечаю, пока мы идём в гостиную. — Он говорил с отцом по телефону и передавал ему свои извинения.
— Ах да, точно. Совсем забыла. Надо сказать Ирине убрать лишние приборы. Голова не соображает. Сегодня магнитные бури, с утра давление скачет, — снова жалуется на здоровье.
— И ты лечишься вином, — скептически посматриваю на бокал в ее руках.
— Хорошее вино лучше всяких пилюль. Алкоголь расширяет сосуды, — выдает она мне. Киваю. Проще согласиться, чем доказывать свою точку зрения.
— Нелли, — выходит к нам отец. Он холоден. Мы никогда не были близки. Папа у нас строгий и скупой на эмоции. Его любовь всегда выражалась только в деньгах и воспитании. Меня никогда не наказывали. Матери было достаточно сказать: «Я всё расскажу отцу», чтобы напугать меня. В детстве ему достаточно было посмотреть на меня холодным назидательным взглядом, чтобы усмирить.
Детство давно прошло, я перестала бояться его взглядов. Но ближе мы не стали. Общаемся, как знакомые. Он интересуется, как мои дела, я шаблонно отвечаю, что всё хорошо.
Обедаем почти молча. Мама кидает пару фраз про перепады атмосферного давления, отец интересуется делами Олега.
Но нельзя нарушать традиции.
После обеда мы пьём кофе в гостиной.
— Пап.
— Да, Нелли, — обращает на меня свой взгляд.
— Если я захочу уйти от Олега, ты встанешь на мою сторону? — спрашиваю. Нет, его ответ я прекрасно знаю, но мне хочется попытаться еще раз.
— Нелли, ты опять в депрессии? — перебивает меня мать.
— Нет, мам, я не в депрессии. Скажу больше, я еще
